В последний момент процесс замедлился, и оставшаяся непереваренной голова девочки медленно приросла к плечу Инги. Раздался еще один хруст, и от головы осталось только лицо. Оно не исчезло, но стало более плоским, а в глаза заполз тот же вязкий черный субстрат.

На тело женщины у Инги ушло вдвое больше времени, а ее лицо она зеркально поместила себе на левое плечо, заполняя глазницы все тем же гудроном.

Массу вставшая набрала. Теперь наводила марафет.

Кожа у Инги стала белой, прозрачной, точь-в-точь дорогой фарфор, который бабушка Луки ставила на стол по большим праздникам. Лука эти чашки ненавидел. От них несло фальшью. От Инги — тоже. В трансформе было нечто спрятанное, но поганое. При массе, которую она притянула, ей полагалось стать в разы больше, но нет, она лишь чуть увеличила рост и раздалась в ширину. Цветные пряди ее прически тоже поблекли, словно отдали часть ярких цветов.

И все это время она продолжала фонить на всех частотах, вызывая приливы рвоты и головокружения. Все шесть глаз Инги одновременно прищурились, рты растянулись в приветливой улыбке. Улыбка сменилась на оскал. И снова на улыбку.

Звук нарастал. Инга фонила все громче.

Луке стало не по себе. Страшно стало. Ему, здоровенному мужику, который чуть ли не с пятнадцати лет имеет дело с мертвыми во всех четырех формах, захотелось скорчиться и заорать. Нет, лучше лежать тихо, тихо, вдруг не заметит, пройдет мимо…

По спине начал течь холодный пот, хотя, казалось, приступ дурноты уже всю воду из тела выжал. В солнечном сплетении встал жесткий комок, и кольнуло сердце.

Только инфаркта ему сейчас не хватало!

Это помогло справиться с волной паники и начать медленно, но соображать.

Отдельные мысли давались проще, и Лука стал думать короткими предложениями. Словно телеграммы слал.

Во-первых, Инга осталась на двух ногах. Плохо. Во-вторых, на сложную трансформу ей понадобилась примерно минута. Тоже плохо. В-третьих, глаза у нее не изменились. Тлен его знает, почему. В четвертых, эта зараза «фонила» так, что вырубила Марка и почти вырубила его самого.

Все и по отдельности было отвратительно, а вместе — еще хуже.

Печать Марка он кинуть на Ингу успел. Надо доделать.

Лука, не дожидаясь пока его снова скрутит, захлопнул покрышку. Своего добавлять побоялся — уж больно ювелирными были схемы.

Сработало. Правда, не так, как ожидалось. Зато стало ясно, что если Инга и нежить, то внеранговая. И разумная.

Печать, которая попала ей в бедро — Лука малодушно порадовался, что не промахнулся даже в таком состоянии, — сначала расправилась ржавой паутиной, охватывая все тело, читая его, потом разом сжалась и расправилась еще раз, готовясь схлопнуться окончательно.