Он лежал, застыв в неподвижности, на носу корабля в течение нескольких часов спуска. Пламя постепенно опадало, не оставляя после себя ничего, кроме плотного савана тьмы вокруг всей Земли. Крэйн был скован ужасом, бессильный понять… представить себе, как миллиард человек спалило и разнесло с пеплом, как прекрасная зеленая планета обгорела до головешки. Семья, дом, друзья, все, что было ему некогда дорого и близко… исчезли. Об Эвелин он не осмеливался и подумать.
Свист воздуха снаружи пробудил в нем какие-то инстинкты. Остатки рационального мышления подсказывали, что лучше грянуться о Землю вместе с кораблем, забыться в разрушении и громе, но инстинкты — жажда жизни — подгоняли встать. Он вскарабкался в кладовую и приготовился к посадке. Парашют, небольшой кислородный баллон и рюкзак с провиантом — всё, что при нем было. Не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, он облачился в приготовленную для спуска одежду, пристегнул парашют и открыл люк. Умбрик жалобно заскулил. Крэйн с трудом подхватил тяжелого дога на руки и шагнул в пустоту.
Однако прежде пустота эта не была так засорена, как сейчас. Тогда там было тяжело дышать из-за нехватки воздуха — теперь же оттого, что воздух наполнился сухими комковатыми частицами гари.
Каждый вдох давался ему с трудом, как если бы в легкие попадало измельченное стекло… или зола… или прах…
Фрагменты воспоминаний рассыпались. Внезапно Крэйн снова очутился в настоящем — под плотным черным одеялом, которое мягко давило на него сверху и мешало дышать. Он заворочался в слепой панике, но тут же расслабился. Это уже случалось с ним раньше. Он давно потерял счет случаям, когда вынужден был откапываться из-под слоя пепла. Когда это произошло впервые? Недели назад, или дни, или месяцы? Крэйн стал пробиваться наружу дюйм за дюймом, разгребая руками наваленную ветром кучу золы. Наконец он опять выбрался на свет. Ветер утих. Нужно было ползти дальше, к морю.
Яркие картины воспоминаний потускнели перед зрелищем мрачной равнины, уходившей вдаль. Крэйн презрительно фыркнул. Он слишком часто предавался воспоминаниям и слишком многое запомнил. Он питал слабую надежду, что, если постараться как следует, получится изменить какой-либо эпизод прошлого, совсем незначительный, но этого может хватить, чтобы и весь случившийся с ним мир сделался недействителен. Он полагал, что было бы проще, вспомни и пожелай этого все вместе… э, не осталось ведь никаких