Он пополз. Локти, колено, локти, колено… Потом рядом с ним возник Холмайер и начал передразнивать, возиться в золе, с фырканьем разбрасывать ее, словно довольный жизнью морской лев.

— Но почему нам к морю нужно? — спросил у него Крэйн. Холмайер дунул на пепел.

— У нее спроси, — сказал он, указав на кого-то рядом с Крэйном, напротив.

Там оказалась Эвелин. Она ползла сосредоточенно, серьезно, подражая каждому движению Крэйна.

— Это из-за нашего дома, — проговорила она. — Помнишь его, любимый? Высоко на скале. Мы собирались жить там до конца наших дней, дышать озоном и нырять по утрам. Когда ты улетел, я была там. Теперь ты возвращаешься в свой дом на берегу моря. Твой прекрасный полет окончен, дорогой мой, и ты возвращаешься ко мне. Мы станем жить там вместе, только мы двое, как Адам и Ева…

— Это было бы неплохо, — сказал Крэйн.

Тогда Эвелин повернула голову и вскричала:

— Ой, Стивен, смотри!

Крэйн снова ощутил приближение угрозы. Продолжая ползти, он исхитрился оглянуться на серые пепельные равнины и ничего не увидел. Когда же обернулся к Эвелин, то от нее осталась только тень, резкая, черная. Потом растаяла и она в мелькнувшем косом солнечном луче.

Однако страх не покинул его. Эвелин дважды предостерегла его, а Эвелин никогда не ошибается. Крэйн остановился, развернулся и приготовился наблюдать. Если за ним и вправду кто-то гонится, нужно понять, кто это.

Болезненный миг ясности раскроил безумие и смятение его лихорадки, словно ударом остро отточенного мощного клинка.

Я схожу с ума, подумал он. Зараза, угнездившаяся в моей ноге, добралась до мозга. Нет никакой Эвелин, нет Холмайера, нет угрозы. На всей Земле нет никого живого, кроме меня. Наверное, даже духи и призраки подземного мира исчезли в вихре инферно, охватившем планету. Нет… нет здесь ничего, кроме меня самого и моей болезни. Я умираю, а со мной умрет все остальное. Останется безжизненная куча золы.

Тут он заметил движение.

Инстинкт сработал снова: Крэйн опустил голову и притворился мертвым. Прищурившись, он созерцал пепельные равнины и размышлял, не забавляется ли смерть с его зрением. Приблизился очередной дождевой занавес, и Крэйну следовало присмотреться лучше, пока видимость не обнулилась.

Да. Вон там.

В четверти мили от него скользила по серой поверхности серовато-коричневая фигура. Далекий шум дождя не помешал различить шорох трамбуемой золы; Крэйн видел, как вздымаются облачка. Подыскивая возможные объяснения и стараясь не паниковать, он осторожно полез в рюкзак за револьвером.

Существо приблизилось, и внезапно Крэйн, прищурясь, понял. Он вспомнил, как они с Умбриком спускались под парашютом на покрытую пеплом Землю, как пес в испуге стал брыкаться лапами, а потом убежал.