Равнодушный ветер расчесывал траву, в небе плыл голубой просвет и горы стояли в безмолвии. Все было как обычно. Только без Анны Андреевны.

Но на самом деле она никуда не ушла, никто не забрал ее – отныне ее время течет в нем, она навсегда поселилась в его сердце. И кажется, что это не она, а он заснул, застрял в вечном сне…

Бабушку похоронили в могиле, вырытой лично Ёном. Он никому не доверил это ответственное занятие. Когда ее тело, завернутое в пуховой платок, который некогда согревал их двоих, коснулось дна, он спрыгнул к ней, чтобы с осторожностью укутать ее каменистой почвой. Он прощался с ней душещипательными стонами так жалобно, что с каждым новым стенаньем Виктор заливался слезами пуще прежнего, кулачками растирая раскрасневшиеся глаза. Остальные почти не плакали. Ён будто взвалил на себя общее бремя траура, переживал трагедию один за всех.

Трэй приобнял. Простой жест, который оказался важен для Ёна.

Похороны растерзали каждого. Действовали на автомате, мало общались, но если разговор завязывался, то тема сводилась к воспоминаниям об усопшей.

Трое суток Ён не отходил от холмика и ждал, когда же Чиёко закончит невыносимую пытку. Ждал… Может, пришла пора прекратить и, как завещала Анна Андреевна, начать жить?

Не прошло и недели, а община продолжила путь. Никаких зимовок – только вперед, подальше от Азиатского Союза, в Северную Европу, где, по слухам, худо-бедно соблюдаются права гомо сапиенс.

Глава 31. Апрель 2478

Глава 31. Апрель 2478

Северный ветер сменился весенней жарой, начался третий год странствий. Многообразие природы представало как живописными пейзажами, так и выжженными пустошами, тянущимися за горизонт. Держась обрезков дорог, они пересекали вечно-рыжие леса и безбрежные степи с бездонными ямами, словно после бомбардировки метеоритами, – то были земляные провалы от выкачки углеводородов, сжигание которых привело к глобальному потеплению; перебирались через водные преграды и теряли много сил на преодоление взбесившихся рек, сбросивших с себя оковы гидроэлектростанций и дамб; дивились и недостроенным машинам-гигантам по консервации углекислого газа в базальтовых отложениях, и сгнившим кораблям посреди степных песков, и городам-призракам, и карьерам, заполненным ржавой техникой.

Для Ёна дни и ночи слились в сплошную линию, разделенную на светлые и темные отрезки. Он потерял всякое географическое представление о местоположении, и просто переставлял ноги, стараясь не отставать и не забегать далеко вперед. Опустошающее однообразие вычистило из него какую-либо надежду, отмыло от неоправданных иллюзий. Его разум подчинился общности, а мысли свелись к тому, где насобирать валежник для кипячения воды и как лучше добыть птичьи яйца, белок которых для них с Трэем был очень питательным.