- Почему ты не окликнул меня? – упрекнула она, усаживаясь рядом с ним на кожаном сидении.

- Любопытно было понаблюдать, как долго ты способна присутствуя отсутствовать.

Она промолчала.

- Ты так сосредоточенно размышляла. Можно полюбопытствовать, о чем?

- Ни о чем. Просто ждала тебя.

- Терпеть не могу, когда мне лгут.

- Отчего умер Браун?

Он бросил на нее быстрый взгляд.

- Ты действительно не в курсе? Хотя откуда. Ты ведь еще не спускалась в Нижнюю клинику.

Резко развернувшись всем корпусом, Клара уставилась на него в упор:

- Уж не хочешь ли ты сказать, что причастен к его смерти?

Он предпочел бы вообще не говорить с ней на эту тему, но знал, что ее неосведомленность – лишь вопрос времени. Весь персонал Нижней клиники взболомучен произошедшим. Было бы грубейшим просчетом, если бы она узнала об этом от других. И он, со скорбной миной на лице, коротко обрисовал ей ситуацию.

В глазах Клары, сколько он ни всматривался, не отразилось ничего – ни возмущения, ни испуга, ни упрека. И уж совсем неожиданно прозвучал ее участливый вопрос:

- Ты очень переживаешь, Эрих?

Он почти растрогался. Даже холодный блеск его ястребиных глаз вдруг потеплел.

- Не то слово. Я выбит из колеи. Эдмонд был хорошим парнем, и мне совсе ни к чему вся эта свистопляска. Нелепое, досадное недоразумение. – Он бросил взгляд на часы, что-то прикидывая в уме, и, придавив педаль тормоза, повернул ключ в зажигании. Мигом проснувшийся мотор тихонько заурчал. – К черту эмоции! А появиться там все равно придется. Надеюсь, мне не нужно объяснять, как нам следует себя вести.

- Мне кажется, тебе было бы легче вести себя как следует без меня, – мягко заметила Клара. – Оставил бы ты лучше меня дома.

- Нет! – отрезал Гроссе, рванув машину с места. – Ты теперь моя жена, и всем покажется странным и вызывающим, если ты не пожелаешь выразить соболезнование вдове моего друга.

На площадке перед особняком Браунов было тесно от машин. Гроссе заметил среди них и "Линкольн" Уилфордов. Он предпочел бы сейчас не встречаться с Николь. Ее время еще не настало, а своей несдержанностью она вполне могла навредить ему.

Под гнетом разделенной с Гроссе вины, из "манекенщицы" Клара превратилась в манекен, автоматически переставлявший негнущиеся ноги. Супруг больно сжал ее предплечье: