Время от времени Николь подносила к носу кружевной платочек, однако искусно подведенные глаза оставались сухими. Это вовсе не означило, что она не сопереживает горю подруги. Она бы искренне, от души поплакала вместе с ней, но сегодня ей нужно хорошо выглядеть, а потому приходилось стойко держаться. Николь была очаровательно трагична – ну просто готовая модель для жанрового художника, что впрочем не мешало ей из-под опущенных ресниц наблюдать за Гроссе. Улучив момент, он одобрительно улыбнулся ей одними глазами, чего не заметил никто... кроме Клары.

Клара стояла в стороне от остальных, прямая и напряженная, с ничего не выражающей маской на лице, внутренне обратив себя в бесстрастного наблюдателя. Она понимала, что никто из присутствующих не нуждается в ее соболезнованиях, а следовательно не было и нужды утруждать себя фальшивыми эмоциями. Единственное, что ее интересовало, это Гроссе.

Трагедия, разыгравшаяся в этих стенах, была ужасна сама по себе. Но Клара думала не о потерявшей от горя голову вдове и не об окружавших ее людях. Она наблюдала за Гроссе. Его маниакальная целеустремленность к славе и бессмертию, его холодная, расчетливая жестокость, его свободное манипулирование человеческими жизнями – все, что до сих пор озадачивало ее, ставило в тупик, вдруг обрело свое логическое объяснение. Клара не видела никого, кроме своего супруга и возлюбленного, на которого теперь смотрела совсем другими глазами.

С той минуты, как ей открылась страшная правда, она ни о чем другом не могла думать, не могла ни спать, ни есть. Эта самая правда поселилась, казалось, не только в ее мозгу – она, словно лазерный луч, выжигала ее изнутри, обращая все в пустоту.

Шаг за шагом анализируя поступки, поведение, рассуждения Гроссе, его отношение к ней и вообще к людям, она начинала осознавать пугающую истину: Эрих Гроссе – существо, лишенное собственной индивидуальности, самоидентичности. Существо без Души – той невидимой, но всеопределяю-щей субстанции, которую Бог вдыхает в человеческое дитя в момент его естественного рождения. Субстанции, которая делает человека человеком. Клонировать можно материю, но не душу, ибо материи она не принадлежит. А человек без души, даже если он наделен высоким интеллектом и талантами, не может называться человеком. Он всего лишь зверь в облике человека. И этот зверь – ее избранник.

А ведь меня вполне могут занести в Книгу рекордов Гиннеса, или куда там еще, как первую в мире жену суррогатного человека, – вдруг подумалось Кларе. – Какое счастье, что отец умер, не узнав до конца, на ком остановила свой выбор его единственная дочь.