– Да?

– Я давно тебя люблю. Почти так же давно, как Джилл.

– Да ты что, совсем… Слушай, кончай молоть чепуху, ноги в руки и шагом марш.

– Хорошо, Джубал, – покорно согласилась Дон, – но только ты сперва послушай. Я объясню тебе кое-что про женщин.

– Утром объяснишь.

– Нет, Джубал, сейчас.

– Ну, говори, говори, – вздохнул Джубал, – но только покороче и стой где стоишь.

– Джубал… брат мой возлюбленный. Вас, мужчин, слишком уж заботит, как мы, женщины, выглядим. Поэтому мы стремимся быть прекрасными, и это благо. Ты знаешь, что я выступала когда-то в стриптизе? И это было благо – мужчины могли наслаждаться моей красотой. Это было благо и для меня – я знала, что они получают от меня нужное им. Но женщины, Джубал, отличны от мужчин. Нас заботит, каков мужчина, что он такое. Наш интерес может быть совсем глупым, например – богат ли он? Или: позаботится ли он о моих детях, будет ли он с ними добр? А иногда и так: хороший ли он? Хороший, как ты, Джубал. Красота, которую мы видим в вас, отлична от красоты, которую видите вы в нас. Ты прекрасен, Джубал.

– Бога ради!

– Да, именно так. Ты еси Бог, и я есмь Бог – и ты мне нужен. Я предлагаю тебе воду. Ты позволишь мне разделить с тобой воду и взрастить близость?

– Э-э… слушай, девочка, я не понимаю, чего ты там мне предлагаешь, и не хочу понимать.

– Ты грокаешь, Джубал. Разделить все, что у нас есть. Себя самих.

– Так я и думал. Слушай, радость моя, у тебя-то есть, чем делиться, а вот что касается меня… Короче говоря, ты опоздала на много, много лет. О чем я искренне сожалею. Я тебе благодарен. Глубочайшим образом. А теперь – уходи и дай старому человеку немного поспать.

– Ты уснешь, когда ждание преполнится. Джубал… я могла поделиться с тобой своей силой, но я ясно грокаю, что ты в этом не нуждаешься.

(Черт бы ее побрал – Джубал действительно в этом не нуждался!)

– Нет, Дон. Спасибо, но – нет.

Дон встала на колени и наклонилась над ним:

– Тогда еще одно слово. Джилл сказала, что, если ты не согласишься, мне лучше всего заплакать. Ну так что же мне теперь – оросить слезами отчаяния твою бессердечную грудь? Поделиться с тобою водой на такой оригинальный манер?

– Я отхлещу эту мерзавку розгами!