– Погоди потрошить. – Евсей шагнул внутрь хоровода.

Николай оглянулся. Сквозь пелену кровавого опьянения на перекошенное лицо выкарабкалось удивление.

– Погоди потрошить, Николай Степанович. Положи тесак и встань на колени.

– Да ты чего, Евсей? Чего ты? – Николай повернулся к командиру.

– Брось тесак, расстегни ворот и встань на колени, – тихо произнес Евсей.

Взгляд Николая заметался. Прянул от Евсея, отскочил от Григория, ошпарился о Петра. Закружил мухой около Степана:

– Евсей, мы же общее дело делаем, нет? Верно, братцы? Общее ведь? Не пойму я…

– Скажи мне, Николай Степанович, ты ради нее здесь? Ради нее Степану Гавриловичу в сыновья записался? Чего молчишь? – Евсей медленно снял очки. Закатное солнце заглянуло под Колпак, отразилось терракотовым и больно ударило под веки. Евсей помассировал переносицу, сковырнул ссохшийся гной и открыл глаза.

Взгляд Николая тут же приклеился, увяз в паутине кровяных прожилок Евсеевых белков, затрепыхался, пытаясь вырваться, и увяз.

– Ради нее, – протянул Евсей. Слова приговора зашелестели сухой листвой. – Брось тесак. На колени, – полетел вслед листьям далекий звон колокола. Евсей надел очки и заложил руки за спину.

Николай вынырнул из оцепенения и ощерился:

– Ну! Давай! Подходи, Атаман! – Он сжал рукоять в ладонях и выставил перед собой текстолитовое лезвие. – Давайте, братцы, кто смелый! – Николай перенес вес на носки и запружинил, глядя в лица бойцов. – Налетай, давай! Давай, на…

Грохот выстрела не дал договорить. Резиновая плюха ударила в живот, согнула пополам. Вторая пуля угодила в голову, закрутила юлой и уложила наземь.

Евсей пнул подальше тесак и сунул «глок» в кобуру.

– Чей он? – по традиции спросил Евсей. Спросил громко, громче надсадного гыканья и ругани катающегося по жухлой траве Николая.

Степан шагнул из хоровода и замер. Ему понадобилось секунды три, чтобы заставить губы выдать ритуальный ответ:

– Это я его привел.

– Тогда давай, Степан Григорьевич, – Евсей кивнул и занял свое место в хороводе.

Степан на ватных ногах подошел к Николаю. Навалился, накинул ему петлю на руки, скрутил за спиной. Поставил на колени. Встал сзади. Ухватил за подбородок и с силой потянул вверх, на себя.

– Что ж ты так, Колян, а? – прошептал на ухо рычащему Николаю Степан. – Как же ты так?