Учёный окинул взглядом пространство вокруг. А потом, прикусив губу, кивнул. Шейнцу было неприятно из-за того, что приходится во второй раз принимать позицию капитана Фостера. Но в его словах был резон — толку от Шейнца на Холдмане никакого. Противиться ради чувства собственной важности в нынешних условиях — непозволительная роскошь.

Фостер прильнул к радиопередатчику.

— Двенадцатый шаттл! Пилоты, слышите меня? — Его голос задвоил, отбиваясь и в наушнике Шейнца.

— Слышим, кэп.

— Сейчас к вам подойдёт мистер Шейнц. Доставьте его на «Колосс» в целости и сохранности. А потом вернитесь.

— Поняли, кэп, сделаем.

Без лишних слов, измерив взглядом капитана, Шейнц двинулся обратно к транспортнику. Час пребывания на станции, и вот снова назад. Карл пообещал себе больше не принимать импульсивных решений. Слишком уж часто эмоции в последнее время начали брать верх над его разумом. Во времена молодости ему удавалось оставаться закостенелым прагматиком, закрыв чувствительность в самой отдалённой комнатке того, что мы называем сознанием. Какая-то инверсия жизненного цикла — у людей всё наоборот. Молодые, обычно, больше доверяют сердцу, а обученные жизнью старики полагаются на ум.

Адмирал Шейнц покинул станцию Холдман на своём персональном шаттле. Пилоты всю дорогу обсуждали ценность добычи, которую удастся захватить. И ни слова об «иных» и предстоящем бое. Шейнца это раздражало, и в какой-то момент он хотел крикнуть, чтобы они заткнулись. Но он сдержался. До самого шлюза «Колосса» он сидел в кресле, стиснув губы.

Шейнц был в комнате с двумя проёмами, что находились на выходе из доков. Теперь тут царила невесомость, и проблема карабканья по лестницам исчезла. Учёный хотел начать допрос без промедлений, но и представить себе не мог, где в этот момент находятся прибывшие холдманцы. «На „Колоссе“ тридцать шесть жилых отсеков. Посетить каждый? Иррационально».

Шейнц шмыгнул в проём, схватился за поручень и оттолкнулся в сторону уходящего теперь в неопределённую сторону коридора.

«Может, они вовсе не в жилых отсеках? Отправлюсь на мостик. Там офицеры, они должны знать».

Предстояла пара минут томительного путешествия на монорельсе. Что ни говори, но и у огромных кораблей есть существенные недостатки. Телепортация так и осталась научной фантастикой, так что приходится тратить большую часть и без того короткой жизни на нелепые перемещения в пространстве. Шейнца начали посещать совсем уж нелепые мысли об использовании червоточин в обыденных делах, помимо межзвёздных перелётов. «Смогли бы мы запустить монорельсовый поезд в небольшую червоточину? И установить её выходную точку на другой планете в другом конце Сектора? Да что там Сектора? Галактики! А может и Вселенной… Сколько же возможностей откроется, если мы добудем эту технологию!».