Толуман молчал, но такой ненависти еще никогда не испытывал. А Рарох торопливо продолжал: — Он сразу почувствовал неладное. Оказалось, что Ассоль танцевала внутри Пламенного цветка. Ее тело пронизано вибрациями Огненного мира, губительными для нас. Наш повелитель отбыл… так сказать, для консультаций. Ценная добыча в клетке и непонятно, что с нею делать. Конечно, можно принести кровавую жертву, но не будем ли мы вообще стерты из мироздания?

Вот почему так таинственно выглядели Элиза и Ассоль по возвращении из храма Огненного цветка. Его дочь танцевала среди языков пламени — как такое возможно?..

Толуман медленно опустил клинок, и было видно, что Рарох расслабляется.

— Значит, ваш хозяин сбежал, — сказал Толуман. — Оставил вас разбираться.

— Скорее, проявил разумную осторожность… — слова Рароха прозвучали глумливо.

— Ладно, — сказал Толуман. На смену ненависти пришла неимоверная усталость. Он кивнул на Элизу и Ассоль. — Отпустишь их?

— Они свободны, — в голосе Рароха снова появилась надменность. — Но кто освободит тебя?

— Мы уйдем вместе, — сказал Толуман. — А там я разберусь.

Он повернулся, но, сделав шаг, приостановился: — Не вздумай помешать нам. Иначе я вернусь за тобой.

— Я знаю, — гулким эхом отдались от стен слова Рароха.

Толуман подошел к скамье, где сидели Элиза и Ассоль, убрал клинок и подал им руки. Ассоль схватилась за левую, а Элиза взяла правую, но обе держались чуть поодаль, и Толуман не чувствовал тепла их рук.

Вход в Темный туннель и здесь был треугольным, и вдвое выше человеческого роста. Толуман не стал оборачиваться, но Ассоль боязливо оглянулась. На этот раз шли долго, в молчании. Справа от Толумана шла его жена, а слева дочь, но словно холодная прозрачная стена отделяла обеих.

Наконец впереди забрезжил свет, белый и печальный. Неожиданно вышли на террасу. Стало видно, что это лунный свет льется на каменные плиты, а за смутно видимыми деревьями темнеет бездна. Толуман оглянулся: сзади не треугольный проход, но арка и колонны дворца. Мраморные львы сторожат широкую лестницу.

Ассоль захлопала в ладоши: — Я была тут! Мы в Саду!

— Да, — холодновато сказала Элиза. — Это одна из Ее резиденций и, естественно, называется «Вечность». А вот и Она сама.

Женщина появилась у оскаленной пасти одного изо львов. Прекрасно и холодно, как мрамор, было ее лицо.

— Вот и всё, Толуман. — Голос снова звучал прекрасной мелодией, но почему-то холодная дрожь прошла по телу. — Ты справился. Попрощайся и пойдем.

— Ты куда, пап? — удивленно спросила Ассоль.

— Его служение будет под стенами Исейона. Взявший клинок кармы не может вернуться в мир людей.