— Отрубленную кисть положите в холодильник, — сказал Толуман, — ее можно пришить обратно. И возвращайтесь, с креслом-каталкой. Мы немного прогуляемся, а потом заберете своего начальника обратно.

Отец-настоятель тяжело дышал, злобно поглядывая на Толумана, и тоже не произнес ни слова. Кровь пропитала бинты, зловеще гармонируя с красной мантией. Женщина скоро вернулась с креслом-каталкой — действительно, хорошо выучена — и помогла боссу перебраться в него, а потом взялась за рукоятки.

— Ну, поехали, — сказал Толуман, не возвращая клинок в ножны. Неприятная дрожь пробегала от него по руке, и вообще было холодно и неуютно. Каково-то там Элизе?

Обратно в зал, а дальше уже все знакомо: дверь слева от царских врат, пандус ведет в глубину, те же изображения — на этот раз они не вызвали никаких эмоций. Вот и дверь с руной бесконечности наверху…

— Ты точно желаешь туда? — слабым голосом спросил отец-настоятель. — У тебя непростой клинок, однако против владыки Темного чертога он не поможет.

— Я погляжу, — сказал Толуман. Приостановился у двери и посмотрел на отца-настоятеля. В красной мантии, с окровавленными бинтами и белым изможденным лицом, тот напоминал персонажа с картины Эль Греко. — А может, перерезать тебе горло на прощание? Чтобы не творил больше пакостей.

Видно, что-то особое прозвучало в его голосе, потому что отец-настоятель побелел еще больше и съежился в каталке.

— Я… не тронул… твою жену и дочь, — с трудом выговорил он. — Я лишь слуга… владыки Темного чертога.

В голосе не было прежней неумолимости и жестокости. Лепетала помятая кукла в нелепом красном балахоне.

— Скорее ты раб, — сказал Толуман. Спрятал клинок в ножны и вошел в дверь.

На этот раз идти не пришлось. Темнота, знакомый перебой сердца… А вдруг туннель забросит куда-то в дальний угол Вселенной? Хотя нет, должен открыться туда же, куда и в последний раз.

Медленно просветлело.

Высокие стены из чего-то, похожего на черный мрамор. Багровый потолок со сполохами, словно вплотную нависла поверхность красного карлика. Пол в черно-белую шахматную клетку, с диковинной мебелью на нем. Причудливые темные цветы в вазонах, и в сердцевине каждого цветка тоже тлеет багровый огонь. Трон — весь в самоцветах, переливающихся синими и зелеными огнями. Кто-то сидит на троне…

А потом увидел Элизу и Ассоль. Они сидели на черной скамье и молча смотрели на него. Сквозь тело прошла горячая волна радости, но он не бросился к ним.

— Привет! Я так рад вас видеть.

Ассоль попыталась было вскочить, но Элиза предостерегающе положила ладонь на ее колено и кивнула в сторону трона. Багровый свет разгорелся сильнее, и стало видно лицо, будто высеченное из темного камня, и обнаженный мускулистый торс.