Вот и получилось, что вызванный лучший и самый дорогостоящий лекарь столицы, в моём случае, посоветовал лишь обеспечить юной женщине душевный покой и постельный режим. Само пройдёт.

— От этого самого в Андарии ещё ни одна человеческая девушка не умерла, точно, — переминаясь с ноги на ногу изрёк он.

Тут не поспоришь. Александра — четвёртая человеческая женщина на территории этого государства. При этом, первые три стали женщинами у меня дома. Их уже потом привезли в Андарию.

— Как только больная начнёт вставать, станет бодра и весела — это будет означать, что она восстановилась — с умным видом вещало местное светило медицины, а мне хотелось откусить ему голову.

Но… Заплатил за визит и выпроводил.

Потом решил послать за местной знахаркой, хоть и не доверял я им. Но Сара остановила меня, сказав, что такая уже была сегодня у Александры. Первая жена сама её приглашала для второй. Моя умница! Знахарка посоветовала то же самое, что и лекарь.

Что ж, если, и лекарь, и знахарка утверждают, что Яблоньке нужен лишь постельный режим и покой, то у неё будет, и то, и другое.

Это невыносимо! Но мне пришлось смириться и ждать встречи с ней…

По моему указанию, Сара докладывала мне о состоянии здоровья и настроении Александры утром и вечером. Вскоре, малышка уже понемногу вставала с постели, немного развлекалась чтением, шитьём, но меня видеть по-прежнему не желала.

Насколько же сильно я её ранил!? Что бы такое мне ей подарить, чтобы девочке понравилось, чтобы она оттаяла, отпустила обиду?

На шестой день я не выдержал. Вечером подошёл к комнате второй жены. Охранница вскочила с банкетки и доложила, что у госпожи давно не горят лампы и свечи.

— Она спит, господин, поэтому её нежелательно беспокоить! — прошептала услужливая драконица и даже заступила собою дверь, когда я хотел войти. — Нельзя! Госпожа может проснуться и испугаться Вас.

Надо же, какая преданная служанка! Пришлось приказать ей убраться с дороги. Я уже не мог терпеть — мне нужно было, наконец, увидеть свою девочку, пусть спящую. Так даже лучше в сложившихся обстоятельствах.

Отворил дверь и вошёл, стараясь ступать как можно тише. Первым делом бросил взгляд в сторону кровати. Постель была пуста. Но я сразу обнаружил Александру в кресле, у камина. Я больше её в два раза, а, смотри-ка, оробел. Вдруг наврежу её выздоровлению?

Она не спала. Не испугалась меня. Не закричала. Раскачивалась и смотрела на меня.

— Яблонька? — позвал её, не зная, чего ожидать и о чём можно говорить с ней, чтобы не нарушить тот душевный покой, о котором говорил лекарь. Может, лучше быстро выйти? Какая же она у меня, во всех отношениях, хрупкая!