Я отпрянула от двери, зажав ладонью рот. Финал противостояния знаменовал характерный стук, с каким голова Альсафи покатилась по полу.

Мгновение Нашира смотрела на труп – мгновение, показавшееся мне вечностью, – а потом круто развернулась, и меня вновь опалило адским огнем. Если я не умру сегодня, она будет преследовать меня до конца дней и не остановится, минуй хоть десять лет, хоть миллион. Нашира не успокоится, пока не добьется своего. Я подобрала с пола магнитный ключ и бросилась наутек.

По углам обзора вспыхивали черные точки. Ступни горели от соприкосновения с каменным полом, легким отчаянно не хватало кислорода. На губах появился солено-металлический привкус. От невыносимой боли к горлу подкатывала тошнота. Ноги подкосились, я свернулась калачиком в темноте, слушая лихорадочный стук сердца.

– Восстань из пепла, темная владычица. Ты справишься, – умоляла я себя шепотом.

Кое-как мне удалось подняться. На стенах багровели отпечатки моих ладоней. Не могу больше. Так и умру, не добравшись до кабинета инквизитора.

В глаза вдруг бросилось изречение Фрэнка Уивера, выгравированное над дверью: «Обязуюсь расширить наши владения от края до края земли. Да не ослабеет наша обитель во веки веков».

Внутри угадывался лабиринт. На лбу у меня выступил пот. Роба пропиталась кровью. Голова кружилась. Сознание норовило померкнуть. Долго мне не протянуть. Я сунула ключ в скважину и плечом навалилась на створку.

Кабинет поражал богатым убранством, с портретов взирали верховные инквизиторы минувших эпох. Возле огромного, во всю стену, окна высился дубовый стол, увенчанный деревянным глобусом. И ни следа Уивера. Мои ноги бесшумно ступали по ковру.

У книжного шкафа маячила фигура. Рыжие волосы, цвета запекшейся крови на моем теле, спускались до пояса. Женщина обернулась. Я вскинула пистолет. В бледном свете, пробивавшемся снаружи, ее кожа приобрела восковой оттенок.

– Махоуни.

Я не шелохнулась.

Скарлет Берниш шагнула ко мне и подняла руку:

– Махоуни. – Холодные голубые глаза пытались поймать мой взгляд. – Опусти пистолет. У нас мало времени.

Губы, привыкшие лгать.

Мне уже доводилось держать на мушке верховного инквизитора. Теперь настал черед верховной вещательницы. Впрочем, тогда мы просто мерялись силами, сейчас же на кону стояла жизнь.

Берниш подняла вторую руку, словно капитулируя, и сказала:

– Зимняя вишня.

На мгновение я опешила. С чего бы ей вдруг ссылаться на язык цветов? А в следующий миг…

Зимняя вишня.

Обман.