Ментальный маг задрожал от моего кивка. Тонкие длинные пальцы парня осторожно вытащили платочек с львиной вышивкой, и Куиджи промокнул лицо. Изящно, как истинный аристократ. Вот только утончённости его нынешней внешности это совсем не прибавило — выглядел мой друг как грязный и вонючий разбойник, которого я прямо сейчас скинула в свежую могилу. К тому же, жутко тощий.

Мон насупился, глядя на меня исподлобья.

Я отвернулась и снова принялась за дело. Должен же был кто-то сохранять трезвость мысли и способность к действию! Друзья выбрали очень плохое время для нравоучений. Радость после удачных выстрелов начала потихоньку улетучиваться, таять под напором осуждающих взглядов тех, в ком я уже очень долгое время не видела пренебрежения. Тем более такого несправедливого!

— Наверное, это твоя особая склонность, — продолжал давить на больное Куиджи, наблюдая за зелёной магией у моих рук. — Твой даг’. Беспощадность. Ты г‘одилась с этим.

— Никто не рождается с этим, Куиджи, — я прошептала закрывающее воззвание, и земля сомкнулась над трупом, пряча его от глаз. — К сожалению, это приобретённое. Квертинд сделал меня такой. И поверь, взял очень высокую плату.

В следующее заклинание я вложила больше магии, чтобы новая яма вышла глубже и вместительнее. От раздражения перестаралась, и разлом получился на добрых полтора роста в глубину. Зелёные ленты магии водопадом сползли по стенам и впитались, не оставив и следа. Голова закружилась неимоверно, в глазах потемнело. Но не от высоты, а от большой траты плазны. Кто бы мог подумать — сталь пригодилась для убийства, а магия — для сокрытия следов.

— Всё же, это ненормально, Юна, — заметил Мон, помогая скидывать второе тело. — То, как ты… спокойна.

На ум приходили только упрёки в адрес парней и обвинения в бесхарактерности и неблагодарности. Я покрепче стиснула зубы, чтобы не начать их озвучивать.

Третий труп лежал в десяти шагах, поэтому пришлось волочь его по земле в полном молчании. Мон всё же помог мне на середине пути, хотя по-хорошему делать это должен был Нед.

Мужичок-балеринка, убитый Комдором, шмякнулся к своему однорукому собрату с глухим звуком, как набитый рыбой мешок падает на дно дилижанса. Ему вслед посыпались куски земли и крупные хлопья снега, что уже начали срываться с затянутых небес.

Стоя на краю могилы и глядя на мёртвых грабителей, я позволила себе передышку. Потёрла паука, отрешенно блуждая мыслями в посмертии. Эти подонки отправятся к Толмунду, если сами найдут дорогу в пекло. А если нет — будут вечно стонать под одной из разрушенных вершин Трескималя. Впрочем, лежать в могиле с другом — не самая плохая участь. По крайней мере, это не выгребные ямы Кедровок…