Обидные речи вышли слишком громкими, отчего эхом прокатились над Трескималем. Усталость и раздражение прямо-таки рвались из моей груди. День вышел тяжёлым, вдобавок я понятия не имела, смогу ли оправдать то, что здесь случилось. Если кто-то из присутствующих всё-таки не выдержит… Квертинд точно сочтёт нас преступниками. Всё, чего недавно так боялся Комдор, может стать реальностью. Наказание, Зандагат, пытки. По всему выходило, что я поступила правильно, что спасла друзей от смерти, но смогу ли я убедить в этом их? И тех, кто будет меня судить? Этих гнилых, скользких и лицемерных прислужников власти, которые служат Иверийскому знамени…

Нед поднял на меня глаза и взглянул спокойно и твёрдо. Я даже отшатнулась от неожиданности, мгновенно оборвав гневную цепочку мыслей.

— Никогда не предам вас, — едва слышно проговорил Комдор.

Он снял с шеи тиаль, и зелёный огонёк спрятался под пальцами парня, когда тот вытянул его перед собой. Из моего рта вырвалось облачко пара, но слова застряли в глотке.

— Нед… — хотел вмешаться Куиджи, но Нед не дал ему договорить.

— Что бы не случилось, — уже громче сказал он. — Клянусь, я никогда не предам банду изгоев. Клянусь, что буду защищать вас любой ценой и никогда не оставлю в беде, — он крепче сжал тиаль. — От этого момента и до конца моего существования.

Крупные хлопья снега падали на его растрепанные волосы, на узкие плечи и подолгу не таяли. Угрюмая тишина не прерывалась даже карканьем воронов, и только одинокое далекое уханье филина вторило клятве боевого мага Ревда, которого я секунду назад обзывала жалким.

— Клянусь, — внезапно отозвался Куиджи, и я вздрогнула. — Своим сег’дцем, г’азумом и честью. Тем, что от неё осталось. Клянусь в вег’ности банде изгоев. Клянусь бег’ечь ваши тайны и ваши жизни. Что бы не случилось.

Он снял свой тиаль и крепко прижал зажатый кулак к кулаку Неда. Слабый серый цвет ментальной магии просачивался сквозь пальцы, смешиваясь с зелёным.

Мон, не раздумывая, осторожно стащил цепочку с большой головы и поднёс красивый белеющий сосуд к губам. Потом обнял его ладонью и к серо-зелёному свету добавился белый.

— Клянусь, — тихо вторил Толстый Мон. — В преданности каждому из вас до конца своих дней. Пресвятая Девейна мне свидетельница.

Целительский свет вспыхнул у его ладоней и скрутился браслетами вокруг запястий, признавая обет Девейны. Я раскрыла рот от удивления. Три пары глаз уставились на меня.

Да, я не выбирала банду изгоев. Пожалуй, никто из них не заслуживал уважения. Никто из нас не заслуживал уважения. Но в это мгновение, когда магический свет трёх склонностей сливался в один, я здорово удивилась тому, что не только я готова принимать их любыми. Но и они меня — тоже.