– Однако вот уже почти двадцать лет, – прибавил Маттио, – нам приходится все труднее. А в последние три года мы терпели жестокие поражения. Многие из нас погибли. И засухи в Чертандо стали более суровыми; ты знаешь об этом и об эпидемиях чумы. Они…

Но незнакомец внезапно вскинул руку, резким, неожиданным жестом.

– Почти двадцать лет? И с запада? – отрывисто спросил он. Сделал шаг вперед и повернулся к Донару: – Почти двадцать лет назад пришли тираны. И Брандин Игратский высадился на западе.

Донар твердо смотрел на него, опираясь на костыли.

– Это правда, – сказал он, – и это приходило в голову некоторым из нас, но я не считаю, что это имеет какое-то значение. Наши сражения в эту ночь каждый год выходят далеко за рамки повседневных забот, и неважно, кто правит Ладонью при жизни данного поколения, и как именно правит, и откуда они пришли.

– Но все же… – начал незнакомец.

– Но все же, – кивнул Донар, – за этим скрывается тайна, разгадать которую не в моих силах. Если ты различаешь здесь систему, которой я не вижу… кто я такой, чтобы подвергать ее сомнению или отрицать такую возможность? – Он поднял руку и прикоснулся к мешочку на шее. – Ты носишь метку, как и все мы, и я видел во сне, что ты придешь к нам. Кроме этого, у нас нет никаких прав на твою помощь, совсем никаких, и должен тебе сказать, что смерть будет поджидать нас на полях, когда придут Иные. Но могу также сказать тебе, что наши сражения важны не только для этих полей, не только для Чертандо и даже, как мне кажется, не только для полуострова Ладонь. Ты пойдешь сражаться вместе с нами сегодня?

Незнакомец долго молчал. Он отвернулся и снова посмотрел вверх, на тонкий серп луны и на звезды, но у Элены возникло ощущение, что на самом деле он смотрит внутрь себя, а не на огни вверху.

– Прошу тебя, – услышала она свой голос. – Пожалуйста, пойдем с нами.

Он не подал виду, что слышал ее. Когда он снова повернулся к ним, то опять посмотрел на Донара.

– Я мало в этом разбираюсь. У меня впереди собственные сражения, и есть люди, которым я поклялся в верности, но я не чувствую в вас зла и лжи, и, по правде говоря, мне бы хотелось самому взглянуть на этих Иных. Если тебе приснился мой приход сюда, пусть твой сон руководит моими поступками.

А потом, сквозь слезы, навернувшиеся на глаза, Элена увидела, что он повернулся к ней.

– Я пойду с вами, – ровным голосом сказал он без улыбки, и глаза его оставались мрачными. – Я буду сражаться с вами сегодня ночью. Меня зовут Баэрд.

Значит, он все же ее услышал.

Элена стояла так прямо, как только могла, стараясь справиться со слезами. В ней бушевали чувства, ужасный хаос чувств, и среди этого хаоса Элене показалось, что она слышит звук, словно в ее душе звенит одна нота. Маттио что-то сказал, но она не расслышала. Она смотрела на этого незнакомца и понимала, встретившись с ним взглядом, что оказалась права, что инстинкты ее не обманули. В нем была такая глубокая печаль, что она не могла укрыться от глаз ни одного мужчины, ни одной женщины, у которых есть глаза, даже ночью и в тени.