– Твои глаза были такого же цвета час назад? – спросил Баэрд.

Она улыбнулась, радостно и смущенно.

– Прошло уже больше часа. И я не знаю, как выгляжу в этом году. Каждый раз что-то меняется. А какого они сейчас цвета?

– Синие. Необыкновенно синие.

– Ну, тогда – да, они всегда были синими. Возможно, не необыкновенно синими, но синими. – Ее улыбка стала шире. – Сказать тебе, как ты выглядишь? – В ее голосе звучала неуместная легкость. Даже на губах Донара играла насмешливая улыбка.

– Скажи.

– Ты выглядишь мальчиком, – ответила она с легким смехом. – Четырнадцатилетним мальчиком, без бороды, слишком худым, с гривой каштановых волос, которые мне бы хотелось подстричь, если бы только представилась такая возможность.

Баэрд почувствовал, как его сердце застучало, словно молот, в груди. На самом деле ему показалось, что оно на мгновение замерло, прежде чем снова начало трудолюбиво отбивать ритм. Он резко отвернулся от остальных и посмотрел на свои руки. Они действительно выглядели иначе. Более гладкими, менее морщинистыми. И шрам от ножевой раны, которую он получил в Тригии пять лет назад, исчез. Он закрыл глаза, его внезапно охватила слабость.

– Баэрд? – произнесла за его спиной Элена озабоченным голосом. – Прости. Я не хотела…

Он покачал головой. Попытался заговорить, но обнаружил, что не может. Ему хотелось успокоить ее и Донара, сказать, что все в порядке, но, кажется, он плакал, как это ни было невероятно, плакал впервые почти за двадцать лет.

Впервые после того года, когда он был четырнадцатилетним мальчиком, которого не пустили на войну по распоряжению принца и собственного отца. Которому не позволили сражаться и умереть вместе с ними на красных берегах Дейзы, где померкло сияние жизни.

– Успокойся, Баэрд, – услышал он голос Донара, низкий и добрый. – Успокойся. Здесь все странно.

Потом женские руки на мгновение опустились ему на плечи, а после обвились вокруг него и сомкнулись на его груди. Она прижалась щекой к его спине и обнимала его так, сильная, щедрая, полная сочувствия, пока он плакал, закрыв лицо руками.

Над ними светила полная золотисто-зеленая луна ночи Поста, а вокруг них раскинулись странные поля, вспаханные, или только что засеянные, или полные спелых колосьев еще до срока посева, или совершенно голые, пустынные и мертвые – на западе.

– Они идут, – произнес кто-то, подходя к ним. – Смотрите. Нам надо взять наше оружие.

Он узнал голос Маттио. Элена отпустила его и отступила назад. Баэрд вытер глаза и снова взглянул на запад.

И тут он увидел, что ночь Поста дарит ему еще один шанс. Шанс исправить огромную несправедливость, которая произошла в то лето, когда ему было четырнадцать.