– Голубок! – закричал лысеющий широкоплечий человек, хотя они были еще далеко. Он сидел в массивном дубовом кресле, прочно установленном на середине перевала Брачио. На нижних склонах цвели ранние весенние цветы, но так высоко в горах их было не слишком много. По обе стороны от тропы нагромождение скал и камней уступило место лесу. Выше и южнее были лишь скалы и снег.

К дубовому креслу были прикреплены шесты для носильщиков, а позади него стояли шесть мужчин в винно-красных ливреях. Дэвин думал, что это слуги, но, подъехав ближе, увидел их вооружение и понял, что ошибся: это были солдаты и охранники.

– Голубок, – громко повторил мужчина в кресле. – Ты возвысился в этом мире! На этот раз ты прибыл с компаньонами!

Дэвин был совершенно сбит с толку, когда понял, что это детское прозвище, произнесенное хриплым, далеко разносящимся голосом, относится к Алессану.

А у того на лице вдруг появилось самое странное выражение. Однако он ничего не отвечал, пока они не подъехали к семерым мужчинам на перевале. Алессан спешился, Дэвин и Эрлейн сделали то же самое. Человек в кресле не встал, чтобы поздороваться с ними, но его маленькие блестящие глазки следили за каждым движением Алессана. Невероятно большие руки неподвижно лежали на резных подлокотниках кресла. На пальцах сверкало по крайней мере шесть колец, утреннее солнце высекало из них искры. На морщинистом, обветренном лице выделялся крючковатый, много раз перебитый нос и два ужасных шрама. Один шрам остался от старой раны и белой полосой пересекал его правую щеку. Второй, гораздо более свежий, красным рубцом тянулся поперек лба до седеющих, поредевших волос над левым ухом.

– Компания для поездки, – мягко ответил Алессан. – Я не был уверен, что ты придешь. Они оба поют. И могли бы утешить меня на обратном пути. Молодой – это Дэвин, а второй – Эрлейн. Ты чудовищно растолстел за год.

– А почему бы мне не растолстеть? – восторженно взревел его собеседник. – И как ты посмел усомниться, что я приду? Разве я когда-нибудь тебя подводил? – Он шумел до невозможности, но Дэвин видел, что маленькие глазки остаются настороженными и очень внимательными.

– Никогда, – спокойно согласился Алессан. Его возбуждение исчезло и сменилось почти противоестественным спокойствием. – Но положение дел изменилось за эти два года. Я тебе больше не нужен. После прошлого лета.

– Не нужен! – вскричал великан. – Голубок, разумеется ты мне нужен! Ты – моя юность, мои воспоминания о том, чем я был. И мой счастливый талисман в бою.

– Но больше боев не будет, – тихо сказал Алессан. – Ты позволишь мне высказать мои скромные поздравления?