– Неплохая мысль, – пробормотал Алессан, глядя на его разорванную рубаху. – Встретимся внизу.

Дэвин нырнул в свою комнату и быстро переоделся. На всякий случай натянул присланную ему Алаис куртку. Воспоминание об Алаис, о ее оберегаемом, спокойном неведении перенесло его – по контрасту – назад, к тому, что произошло этой ночью. Он на секунду остановился как вкопанный посреди комнаты и попытался правильно оценить то, что он сделал и что сделали с ним.

«Интересно» – так он только что это назвал. Слова. Попытка передать что-либо словами иногда выглядит таким бесполезным занятием. Остатки той грусти, которую он испытывал, покидая Альенор, снова нахлынули на него вместе с печалью Катрианы. Он чувствовал себя так, словно его окатило морской волной где-то на сером пляже в предрассветный час.

– Кав, – вслух произнес Дэвин. – Или я никогда не избавлюсь от этого настроения.

По пути вниз он с опозданием понял, что имел в виду Алессан, сказав «на дорогу». Его встреча, где бы она ни была назначена, состоится сегодня, и к этой встрече они стремились полгода.

А после нее он поедет на запад. В Тигану. Где в святилище Эанны умирает его мать.

Дэвин окончательно проснулся, его мозг переключился с ночных раздумий на насущные волнения дня. Он пошел на свет, струящийся из громадной кухни замка Борсо, и остановился под аркой входа, глядя внутрь помещения.

Алессан сидел у ревущего в очаге огня и осторожно прихлебывал дымящийся кав из гигантской кружки. Рядом с ним расположился Эрлейн ди Сенцио, тоже с кружкой кава. Двое мужчин смотрели на пламя, в то время как вокруг них уже кипела деловитая кухонная суета.

Дэвин какое-то время внимательно разглядывал их, оставаясь незамеченным. В своей молчаливой серьезности они казались ему частью фриза, картиной, сложным символом всех предрассветных часов для тех, кто долго путешествует по дорогам. Дэвин понял, что для них обоих не ново бодрствовать в такое время, сидеть у кухонного очага замка, среди слуг, в последний темный час перед рассветом, постепенно просыпаясь и согреваясь, готовясь снова пуститься в путь и встретить на дороге то, что готовит им еще не наступивший день.

Дэвину показалось, что Алессан и Эрлейн, сидящие вот так, связаны между собой чем-то, выходящим за рамки того неприятного события, которое произошло в сумерках у ручья в Феррате. Эта связь не была связью принца и чародея, она складывалась из того, что делал каждый из них. Что делали они оба. Из воспоминаний, которыми они могли бы поделиться, если бы действительно способны были чем-то поделиться друг с другом после того, что между ними произошло.