– Речь совсем не об этом. Это очевидно. – На его щеках вспыхнули пятна, что было большой редкостью. Но он снова заговорил своим обычным тоном: – Я и сам думал о кандидатуре Рамануса на эту должность. Будет так, как ты предложила. А пока, я чуть было не забыл упомянуть, что король звал тебя. Я перехватил послание раньше, чем оно попало в сейшан. Он будет ждать в библиотеке.

Дианора стремительно вскочила, как он и предвидел, в страшном волнении.

– Давно? – быстро спросила она.

– Не очень. А что? Ты же любишь опаздывать. В саду цветут анемоны, можешь сказать ему об этом.

– Я могла бы сказать ему еще многое другое, д’Эймон. – Гнев душил ее. Она пыталась взять себя в руки.

– И я тоже. И Солорес, полагаю. Но мы редко это делаем, не так ли? Равновесие, как ты только что заметила, – это все. Вот почему мне все еще приходится быть очень осторожным, Дианора, несмотря на то что произошло вчера. Равновесие – это все. Не забывай об этом.

Она пыталась придумать ответ, оставить за собой последнее слово, но не смогла. Мысли ее разбегались. Он говорил о намерении ее убить или освободить, согласился с ее выбором для Азоли, а потом снова угрожал ей. И все это в течение нескольких минут! И все это время король ждал ее, и д’Эймон знал об этом.

Дианора резко повернулась и с отчаянием подумала о своем неприглядном наряде и о том, что нет времени вернуться в сейшан и переодеться. Она чувствовала, что раскраснелась от гнева и тревоги.

Шелто явно слышал последние слова канцлера. Его глаза над сломанным носом смотрели озабоченно и виновато, хотя он никак не мог помешать д’Эймону перехватить послание.

Она остановилась у входа во дворец и оглянулась. Канцлер стоял один в саду, опираясь на трость, – высокая, серая, худая фигура на фоне голых деревьев. Небо над ним снова затянулось тучами. Неудивительно, язвительно подумала Дианора.

Потом вспомнила пруд, и ее настроение изменилось. Какое значение имеют эти придворные маневры, в конце концов? Д’Эймон делает только то, что должен делать, и она теперь поступит так же. Она увидела свой путь. Она сумела улыбнуться, снова обрела внутреннее спокойствие, хотя в центре его все еще лежал камень печали. Низко присела в официальном реверансе. Пораженный д’Эймон неуклюже изобразил поклон.

Дианора повернулась и вошла в дверь, которую открыл перед ней Шелто. Она снова прошла по коридору, поднялась по лестнице, миновала тянущийся с севера на юг переход и две тяжелые двери. И остановилась перед третьей парой дверей. Больше по привычке, чем по другой причине, посмотрела на свое отражение в бронзовом щите, висящем на стене. Поправила платье и двумя руками провела по безнадежно растрепанным ветром волосам.