– Мне нет нужды тебя обманывать, Дианора. Я приказал привести свидетелей из кьярцев, чтобы не осталось никаких сомнений. Что нужно тебе для подтверждения? Прислать тебе в комнату его голову?

Она снова опустила глаза, вспомнив о том, как голова Изолы лопнула, словно раздавленный плод. Она сглотнула: он сделал это одним мановением руки. Дианора вновь посмотрела на короля. И молча покачала головой. Что произошло во время его утренней прогулки верхом? Что происходит здесь сейчас?

Потом внезапно вспомнила, что еще произошло с ним вчера. На склоне горы, в том месте, где возле дорожки для бега стоит серая скала. «Коль один мужчина ризелку узрит, его жизнь крутой поворот совершит».

Брандин снова повернулся к огню, положив ногу на ногу. И прислонил кочергу к своему креслу, поставив ее конец на каменную плиту перед камином.

– Ты не спросила меня, почему я изменил свои распоряжения. Это не похоже на тебя, Дианора.

– Я боюсь спрашивать, – честно ответила она.

При этих словах он оглянулся, теперь его черные брови не дрогнули, серые глаза пугали светившимся в них умом.

– Это на тебя тоже не похоже.

– Ты тоже не очень-то похож на себя сегодня.

– Это правда, – тихо ответил он. Несколько секунд он молча смотрел на нее, потом, казалось, подумал о другом.

– Скажи, у тебя с д’Эймоном был трудный разговор? Он тебя предостерегал или угрожал тебе?

Это не магия, настойчиво сказала она себе. Не чтение мыслей. Просто Брандин, как всегда, чувствует все нюансы, влияющие на тех, кто вращается по своим орбитам вокруг него.

– Напрямую – нет, – смущенно призналась она. Некогда она могла бы ухватиться за эту возможность, но настроение в это утро было таким странным. – Он… расстроен из-за вчерашнего. Думаю, боится, что при дворе нарушится равновесие. Как только заговорят о том, что это Незо спас тебе жизнь, мне кажется, канцлер почувствует облегчение. Ему нетрудно будет распустить подобный слух: все случилось слишком быстро. Сомневаюсь, что кто-то успел ясно все разглядеть.

На этот раз улыбка внимательно слушавшего Брандина была такой, какую она знала и любила. Они говорили на равных, их мысли текли по одному сложному пути. Но когда Дианора договорила, выражение его лица стало другим.

– Я успел, – сказал он. – Я все ясно видел.

Она снова отвела глаза и опустила взгляд на сложенные на коленях руки. «Твой путь теперь ясен, – сказала она себе так сурово, как только могла. – Помни об этом». Ей показали картину, где она стоит у моря в зеленой одежде. И после вчерашней ночи сердце снова принадлежит ей самой. Его удерживает камень, надежно скрытый в груди.