«Я хочу, чтобы время остановилось, – думала Дианора, тщетно вытирая слезы, чтобы ясно увидеть его. – Я хочу никогда не покидать этой комнаты, хочу снова и снова слышать эти слова, бесконечно, пока не умру».

– Во время утренней поездки я принял решение, – сказал он. – Думал о том, что сказала Изола, и наконец-то смог признать, что она права. Так как я не хочу и не могу изменить то, что обязан сделать здесь, то должен быть готов заплатить за это сам, а не руками других жителей Играта.

Дианора дрожала, не в состоянии сдержать слезы. Он не прикасался к ней, даже не сделал движения к ней. У стоящего за его спиной Руна лицо превратилось в искаженную маску боли, и страсти, и чего-то еще. Того, что она иногда на нем видела, но во что не могла заставить себя поверить. Она закрыла глаза.

– Что ты собираешься сделать? – прошептала она. Говорить было трудно.

И тогда он ей рассказал. Рассказал все. Назвал ей тот поворот дороги, который выбрал. Она слушала, слезы падали теперь не так часто, вскипали в переполненном сердце, и наконец она поняла, что колесо делает полный оборот.

Слушая серьезный голос Брандина на фоне потрескивания пламени в день Поста, Дианора мысленным взором видела лишь образы воды. Темной воды в садовом пруду и моря, которое ей в нем показали. И хотя она не обладала пророческим даром, она видела, куда их всех ведут его слова, и теперь понимала предсказание ризелки.

Она заглянула в свое сердце и почувствовала, к своему величайшему горю, что оно принадлежит ему, что оно все же не вернулось к ней. Но даже в этом случае, и это было ужаснее всего, она знала, что сделает.

В другие одинокие ночи в сейшане все эти годы она мечтала найти путь, который открывался перед ней сейчас, пока он говорил. В какой-то момент, слушая его, думая так, она больше не смогла выносить физического расстояния между ними. Она пересела со стула на ковер у его ног и положила голову ему на колени. Он опустил ладонь на ее волосы и стал гладить их сверху вниз, непрерывным движением, рассказывая о том, что пришло ему в голову ночью и во время прогулки. Рассказывая о том, что готов наконец заплатить цену за то, что делал здесь, на Ладони. Рассказывая о той единственной вещи, к которой ей так и не удалось себя подготовить. О любви.

Она тихо плакала и не могла остановиться, а его слова все текли, и огонь медленно умирал в камине. Она оплакивала свою любовь к нему, свою семью и дом, свою невинность, потерянную с годами, и все, что она потеряла, и горше всего оплакивала все будущие предательства. Все предательства, которые ждали за стенами этой комнаты, там, куда унесет их неумолимый бег времени.