– У тебя не было большого выбора. Может быть, так лучше. – Он неловко откашлялся. – Алессан, ты должен беспокоиться о гораздо более важных вещах. Я сделал свой выбор в лесу Сандрени прошлой осенью. Ты за меня не в ответе.

– В каком-то смысле – в ответе.

– Не в том смысле, который имеет значение.

– Разве дружба не имеет значения?

Дэвин молчал, внезапно оробев. Алессан умел так влиять на людей.

Через мгновение принц прибавил, как бы между прочим:

– Мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, когда я вернулся из Квилеи.

Казалось, он собирался прибавить еще что-то, но передумал. Однако Дэвин догадывался, что он хотел сказать, и что-то тихо затеплилось в нем, подобно зажженной свече.

Еще несколько мгновений они смотрели вниз, на мертвеца. Бледный свет узкого полумесяца Видомни давал достаточно света, чтобы увидеть его искаженное болью лицо с открытыми глазами.

Дэвин сказал:

– Я сделал свой выбор и понимаю необходимость этого, но не думаю, что когда-нибудь смогу привыкнуть.

– Знаю, я тоже не привык, – ответил Алессан. Он заколебался. – Любой из моих братьев сделал бы лучше то, ради чего я остался в живых.

Тогда Дэвин повернулся, пытаясь разглядеть выражение лица принца в тени. И через мгновение сказал:

– Я их не знал, но позволь мне возразить: я сомневаюсь в этом. Правда, сомневаюсь, Алессан.

Через секунду принц прикоснулся к его плечу:

– Спасибо. Боюсь, с тобой не все согласятся. Но все равно спасибо.

И с этими словами он, казалось, вспомнил о чем-то, или его снова что-то позвало. Голос его изменился:

– Нам надо ехать. Я должен поговорить с Дукасом, а потом нужно догнать Эрлейна и ехать дальше. Впереди долгий путь. – Он смерил Дэвина оценивающим взглядом. – Ты, наверное, очень устал. Мне следовало спросить тебя раньше: как твоя нога? Можешь скакать?

– Со мной все в порядке, – запротестовал Дэвин. – Конечно могу.

Позади них раздался саркастический смех. Они обернулись и увидели Эрлейна и других, которые вернулись в ущелье.