В тот же день позже он сказал ей, что Доротея умерла. Она не спросила, как или откуда он узнал. Она по-прежнему не хотела ничего знать о его магии.

Но вскоре после этого пришли плохие вести. Барбадиоры начали двигаться на север, по направлению к Феррату и через него, все три роты явно направлялись к границе Сенцио. Дианора видела, что он не ожидал этого. Не ожидал так скоро. Это было слишком не похоже на осторожного Альберико – делать столь решительные шаги.

– Там что-то произошло. Что-то его подталкивает, – сказал Брандин. – И я бы хотел знать, что именно.

Теперь он стал слабым и уязвимым, вот в чем была проблема. Ему необходимо было время, все они это понимали. После ухода большей части армии Играта Брандину необходима была возможность создать новую структуру власти в западных провинциях. Превратить первую головокружительную эйфорию после его заявлений в узы и обязательства, из которых выковывается истинное королевство. Это позволило бы ему создать армию, которая сражалась бы за него, из покоренных людей, еще недавно так жестоко угнетаемых.

Ему крайне необходимо было время, а Альберико ему этого времени не дал.

– Вы могли бы послать нас, – предложил однажды утром канцлер д’Эймон, когда размеры кризиса начали вырисовываться. – Послать игратян, которые остались, и разместить корабли вдоль побережья Сенцио. Вот увидите, это задержит Альберико на какое-то время.

Канцлер остался с ними. Никто и не сомневался, что он останется. Дианора знала, что, несмотря на испытанный им шок – он еще долго после заявления Брандина выглядел постаревшим и больным, – глубокая преданность д’Эймона, его любовь, хотя он бы со смущением отверг это слово, были отданы человеку, которому он служил, а не стране. В те дни, когда ее саму раздирали противоречивые чувства, она завидовала простоте выбора д’Эймона.

Но Брандин наотрез отказался последовать его совету. Она помнила его лицо, когда он объяснял им причину, подняв взгляд от карты и рассыпанных по столу листков с цифрами. Они втроем собрались вокруг стола в гостиной рядом со спальней короля. Четвертым был беспокойный, озабоченный Рун, сидящий на диване в дальнем конце комнаты. У короля Западной Ладони все еще был его шут, хотя короля Играта теперь звали Джиралд.

– Я не могу заставить их сражаться в одиночку, – тихо сказал Брандин. – Взвалить на них полностью бремя защиты тех людей, которых я только что сделал равными им. Это не может быть войной игратян. Во-первых, их мало, и мы проиграем. Но дело не только в этом. Если мы пошлем армию или флот, они должны состоять из людей всех провинций, или этому королевству придет конец еще до того, как я начну его создавать.