– Я же говорю: – заметила Нелли, – странный.

Океан нахмурился и посмотрел на нее.

– Поговори с Александром, – сказал повелительно. – Раз так любишь, тогда поговори.

Да чего он к ней прицепился? Не понравилось, что его оборвали?

– Так хочешь, чтобы я заложила Рагнара?

– Я не знаю, чего я хочу. Я всего-то понимаю, что правда все равно всплывет наружу, – он остановился, словно давая ей время свыкнуться с этой мыслью. Не стоило, Нелли и без того все прекрасно понимала.

– … и тогда последствия будут много серьезнее.

Последствия будут разрушительными.

– Пострадают все. А я не хочу страдать. Хочу лишь снизить степень поражения. А тебе это под силу.

«Ей это под силу», в мыслях повторила Нелли, и ее правая бровь поползла наверх.

– Ну не мне же тебя учить! – Океан поднялся с высокого табурета. Нелли слезала, а он поднимался. – Используй свои… таланты!

И он тоже направился к выходу: она оторопело смотрела ему вслед.

«Используй свои таланты». Таланты…У нее ведь есть они, эти таланты?

Да, видимо, есть. И Нелли их использует. Использует, когда решится.

Осталось только решиться.

***

«Девятнадцать : пятьдесят пять», и Ролан повернул голову.

Даже мертвенно-бледной она оставалось красивой.

Спящая красавица, та, что из человеческих сказок, лежащая под стеклянным куполом, который и не купол вовсе, а крышка гроба,… но о крышке гроба думать не хотелось. Да и не нужно было, поскольку в действительности она была Белоснежкой: кожа белая, волосы темные, и губы – алые-алые. Они выделялись на лице-холсте бутоном не раз упомянутой его сознанием розы, хотя еще недавно были белесы, почти сливаемы с прозрачной кожей.