Сделав паузу, капитан смерил Абиту пристальным взглядом.

– Согласно моему решению, – продолжал он, – тебя повесят за щиколотки, вниз головой. Полагаю, ты понимаешь, что это отнюдь не самый легкий способ расстаться с жизнью. Бывает, приговоренные умирают не один день, и все это время кровь, приливая к мозгу, распирает голову так, что боль становится нестерпимой. Не один из преступников на моих глазах лишился разума от собственных воплей. Так вот, ты можешь избежать этой участи, выбрав повешение за шею – то есть, смерть, можно сказать, моментальную. Даровать тебе подобную милость вполне в моей власти. В обмен же я попрошу тебя лишь об одном пустяке.

Вновь пауза. Толпа у изгороди молча ждала, что последует дальше, однако Абита уже поняла, к чему он клонит.

– О том, чтобы ты проявила хоть толику раскаяния, приняв сторону Господа нашего и всех добрых жителей Коннектикута. А именно, ясно и недвусмысленно, перед всеми собравшимися, признала… что эта женщина, Сара Картер, вправду пособничала тебе и твоему прислужнику, бесу. Всего-то навсего.

– Нет! – крикнула Сара, рванувшись к Абите, но караульные схватили ее и удержали на месте. – Абита, ради всего святого, не делай этого! Не обрекай меня на позор, прошу, умоляю!

Капитан Мур, подойдя к Саре, с силой вогнал кулак ей в живот. Под ударом Сара согнулась вдвое и, выпущенная стражниками, задыхаясь, со стоном рухнула в пыль.

– Абита, – заговорил судья Уотсон, – тебе дан последний шанс избежать великого множества напрасных мук. Что скажешь?

Абита шумно перевела дух.

«Как просто: взять да сказать», – подумалось ей… вот только ничего простого в этом не было. Если она промолчит, Сара умрет смертью мученицы, сохранив доброе имя, а ее гибель ляжет пятном позора на весь Коннектикут. Но если Абита обвинит Сару в пособничестве, имя Сары будет опорочено безвозвратно, и ее мужу с дочерью это тоже не пройдет даром, и кто станет следующим, известно одному Богу.

Видя, как судья Уотсон беспокойно потирает ладони, Абита нисколько не удивилась – еще бы ему не волноваться, в его-то положении, однако, заметив в толпе лицо Уоллеса, невольно задумалась: а с этим-то что? Ему бы торжествовать, однако Уоллес тоже выглядел крайне обеспокоенным и с явной тревогой ждал, чем обернется дело. С чего бы вдруг? А-а, да ведь все просто! Сообразив, в чем причина Абита едва не расхохоталась. Из-за Уоллеса судья вполне мог отправить на виселицу почтенную пуританку, жену проповедника, готовую умереть, но не опуститься до лжи, и это кое-что да значило. Подобное выйдет боком и судье, и Уоллесу – особенно Уоллесу, так как после рядом всегда отыщутся те, кто, зная о его нечистоплотности, не поверит ему ни в чем.