Грустно…

Только вот куда?!

Не известно, как и куда прятали вампиры свои жилища, отчего не выказывали свое присутствие. Так всегда было. Еще никому не удавалось обнаружить их, кроме тех, кого они сами вводили в свои дома – но такие молчали, им сплетничать о себе было или ни к чему, или уже некому. Вроде живет человек, с виду тихонький, ласковый, добрый, для людей, открыт, но стоит подать руку, как полруки оттяпал – и не подкопаешься! И нет ему наказания. И дела все встали. А раз с виду добр и помочь рад, снова идешь на поклон. А он тебе уже не одну, а две руки оттяпал и жить Благодетелем учит. И опять не подкопаешься. А если попеняешь, тут же навалились на тебя все беды.

Понятно, почему – но на воротах у него не написано, что вампир…

Во дворец вампиров, в котором стоял гроб души и той вампирши, которая на душу позарилась, идти уже расхотелось. Но за искореженную жизнь, за изгаженную землю поквитаться стоило. Впереди лежало чуть больше двух третей царства-государства. И огромное пространство, в котором не было и намека на место постоянного проживания Царствующих Особ. Поговаривали в столице. Но слово «столица» Маньке ни о чем не говорило, а по железу ее в любом месте опознают. От него тоже надо было как-то избавляться. Сколько можно отлынивать?

Еще драконы…

Во сне она чувствовала, что не сладит именно с ними. Драконы были чем-то большим, чем просто зверь, который умеет летать.

– Вечерними сумерками двинемся, – тихо прошептал Дьявол, стараясь не нарушать тишину и покой лесной опушки. И у ветра иногда отрастали уши. – Ты как, с нами, Борзеевич?

– Не могу прикинуть в уме, сколько лет моей седине. Пока вампирами меня испугать не удавалось. Меня больше мышами, когда я сплю… дам тебе шанс, еще разок попробовать, – усмехнулся Борзеевич, с прищуром вглядываясь в даль. – Я ведь, как Бог положит, из огня да в полымя, да под землю и на небо, и опять отрастаю, как в тебя, Отец, уперлись. Чисто Божья Коровка!

– Ты и есть коровы моей молоко, – Дьявол похлопал Борзеевича по плечу с одобрением, неожиданно обняв старика и крепко прижимая к себе.

– Лобызаться не будем! – прокряхтел смущенный старик.

Манька вздохнула с невероятным облегчением, сообразив, что Дьявол не совсем имел в виду ее, когда сказал, что ей тут не место. Она пойдет не одна! Мало того, теперь рядом будет еще Борзеевич, который стал ей и как друг, и как старший брат, и как родитель. Борзеевич имел о многом представление, а горошины его, что стрелы. Как они работали на вампирах, она пока не видела, но, несомненно, с ними на белом свете жилось веселее, особливо промеж врагов. Оборотни валились с его горошин десять к одному. Она уже могла предугадывать их действие и успевала в момент озарений между ними проскочить.