– Ты не изменился. Где моё золото?
– Какое золото?!
– То, что ты от моего имени получил от Равура на спор, что ты проживёшь два месяца!
– А ты не оборзел ли?! – едва я нашёл слова, чтобы ответить без мата. – Сам же мне завещал свой долг по спору! К тому же давай считаться! Сколько ты мне должен за твоё освобождение из тюрьмы?
– Ну, теперь я точно знаю, что это ты, – усмехнулся бродяга. – Салага, ты долго будешь меня пытать! Где вино?!
Ну что тут говорить, пришлось отпрашиваться со службы у сотника и засесть в таверне…
Глава 2. Форт Куэна. Таверна. Байки о безрассудстве бродяги
Глава 2. Форт Куэна. Таверна. Байки о безрассудстве бродяги
Если честно, то пить совсем не хотелось, но положение обязывает – не каждый месяц к нам друзья приезжают. Я поначалу подумал, что Антеро каким-то хитрым образом опять перевёлся от границы с Ангаром в эту глушь, но всё оказалось до безумия проще: сбежал из армии бродяга, и эта троица вместе с ним за компанию. Дезертиры! Осуждать их не буду, каждый выбирает себе белые тапочки по вкусу…
После тюрьмы Антеро по-быстрому слился из столицы, присоединившись к отряду наёмников, скачущих к границе. Почти три недели пути, и он отдал документы о переводе в линейную часть – сборную солянку, собранную из всего, что возможно.
Лошадь пришлось продать маркитанту. Можно было, конечно, себе оставить, но ее кормить ещё надо, да и на войне кони дохнут. В бой, опять же, пехота не верхом поедет, а потопает пешком. Оставят коней, у кого они есть, в тылу, а там те ещё ворюги.
На моего дегенерата смотрели как на идиота – перевёлся из столицы на самый цимес в преддверии войны. Ну кем он, по мнению сотников, мог ещё быть? Высшее армейское начальство так же посмотрело на Антеро спустя три дня. Это кем же надо быть, чтобы переводиться в тысячу прорыва?
Для тех, кто не понимает, поясню, это подразделение первым идёт в бой вместе с толпой наёмников, а сзади их подпирают другие тысячи, чтобы не побежали и строй не сломали, как стадо баранов.
К слову сказать, платят в тысяче прорыва больше, но мало кто видит эти деньги. Во всех армиях мира есть такая замечательная традиция – платить что наёмникам, что передовым отрядам уже после боя, то есть выжившим.
С другой стороны, и Антеро можно понять. Относительная столичная вольница на границе была законопачена вконец. Три дня утренних побудок с первыми петухами и уставщины из кого угодно сделают зверя. Наложите эффект морального гнёта на солдат применительно к человеку, который последние десять лет был сам себе хозяин. После этого вы увидите и не такие подвиги. Так что переводу в тысячу прорыва я не удивился.