В ней никто никого особо никуда не гонял. Спят нормально, не голодают, на утреннее построение лагеря приходят самыми последними. В общем, полный кайф до того момента, как из боя будут возвращаться поседевшие от страха единицы.

В новом обществе Антеро сразу себя хорошо зарекомендовал. Зарезал по-тихому старого десятника, что лишку на себя брал по отношению к новоприбывшему, и на следующий день сам стал начальником.

Его сотника тоже надо понять. Одним ублюдком в сотне больше, одним меньше, какая разница? Из первого же боя от подразделения останется едва ли половина, а вот управлять сотней надо здесь и сейчас, пока за её косяки тебя самого не нагнули. Так Антеро стал десятником…

* * *

Помню, что постебался над бродягой. Моя подвыпившая голова брякнула что-то из категории: «А что же ты сотника не зарезал? Был бы сейчас сотником». Антеро на это от возмущения даже пиво пролил. Давайте я его маты опущу, но не мог я не схохмить, не удержался…

В новой тысяче жизнь у бродяги началась с чистого листа. К смертникам не приезжают проверяющие и прочие штабные. Тысяча прорыва – это звери, их никто не жалеет, но и они никого…

Антеро быстро установил единоначалие в десятке. Правда, при этом десяток стал восьмёркой, да и то если считать вместе с ним самим. Два трупа списали на пищевые отравления. Но сколько же бумажек бродяге пришлось после этого оформить! И дело не в особо въедливом начальстве, а в особо умном прапорщике, ну или в том, кто за припасы отвечает.

Для непонятливых – пищевое отравление! Надо срочно списать последнюю партию продуктов, пока остальные бойцы не отравились! Ну а если поймают за руку при продаже порченых припасов, то всё равно они шли на списание, так что тут всё чисто, просто отдадут часть за бдительность…

С теми, кто остался в десятке, у Антеро был мир и порядок. Сформировался свой костяк из подчинённых. Собственно, этот он и сидел со мной за одним столом в таверне. Гевур, Лорин, Варун. За каждым – своя история и свои плюшки от жизни.

Варун – на своей волне, спокоен, полноват, если не сказать жирен. Этакий молчун. Сто сорок роста, но вес под восемьдесят, если не больше. Одет в бахтерец явно не под его тушу. Грудные пластины большей частью собираются ближе к солнечному сплетению, понятно, что доспех перешит под него на скорую руку. Из оружия массивный щит, этакая бронедверь, и каролинг.

Лорин – краснобай этой компании. Шутит и байки травит, где можно и где нельзя. Пока мы с бродягой за столом плакались на жизнь, пытался влезть даже в разговоры, ему непонятные. Мелкий, около метра двадцати, если не меньше. Худой, одет в кожаную кирасу по размеру. Кожаные наручи с железными вставками, лёгкий шлем с нашитыми тонкими железками поверх кожи. Он, наверное, подслеповатый. Часто щурит глаза и временами ищет свою кружку на столе. Но его оружие намекает, что он не совсем слепой. Лук – это оружие не для незрячих, а значит, уместно предположить другое. Дальнозоркость, причём не та, когда просто плохое зрение, а другая форма, когда вдаль хорошо видят, а вблизи мало что различают.