– Что с ним?

Таша едва могла шевелить губами. Происходящее казалось нелепым, нереальным, будто она всё ещё спит – с ночи. А может, и правда спит? Это объяснило бы всё: и бред зеркальной тени, и внезапный поединок, который едва не стоил им жизней – в момент, когда они едва ли ждали подвоха.

Вот бы вся её жизнь с момента покушения на Шейлиреара оказалась сном…

– Полное истощение ментальных и почти полное – физических сил. – Мужчина взглянул на неё с мягкостью, которой трудно было ожидать от обитателя этого замка. – Не волнуйтесь. Состояние стабильное, а нужды дальше истощать резерв у него нет. От этого не умирают.

Когда за ним закрылась дверь, Таша смочила в тазу носовой платок. Присев на край кровати, бережно стёрла кровь с мальчишеского лица – во сне оно казалось совсем юным, беззащитным. Джеминым. Только когда кожа мальчишки стала чистой, а Таша кинула изгвазданный клочок ткани в камин, к ней в полной мере пришло облегчение. Настолько, насколько она сейчас могла в принципе испытывать облегчение. Их не прикончил магистр, желавший отомстить за дочь; но, когда ты противостоишь двум амадэям, желающие тебя прикончить выстраиваются в очередь.

Расслабиться только потому, что один претендент из неё выбыл, может стать роковой ошибкой.

Коснувшись кончиками пальцев тёмных кудрей, Таша тихо погладила своего рыцаря по встрёпанным волосам.

…и ведь у него нашлись силы противостоять магистру. Чтобы не дать её в обиду. Чтобы не позволить причинить ей боль.

Возможно, лучше бы они никогда не встречались. Был бы целее. Под крылом у Герланда, в Венце, без всяких причин лезть в самое пекло назревающей войны…

Скрип двери заставил Ташу вздрогнуть – и, обернувшись, не привстать лишь потому, что сил для этого не было.

– Тётя Таша! – внучка Тальрин Ингран в тёплом платье на меху, со светлой косичкой, болтавшейся мышиным хвостиком, радостно подскочила к кровати. – И дядя Джеми здесь? А когда он проснётся? Я скучала!

– Тише, Кира, – сказала сама Тальрин Ингран, прикрывая за собой дверь. – Джеми нехорошо, как видишь. Мы не должны его будить.

Кира послушно кивнула; за полгода, минувшие с их последней встречи, она заметно вытянулась. А ещё у неё прорезались коренные зубы, и речь Киры обогатилась раскатистым «р». Зато наивность голубых глазёнок осталась неизменной.

При виде девчушки, ещё летом живо напоминавшей ей Лив, у Таши защемило сердце.

– Я сказала Кире, что вы здесь. Она захотела вас повидать, – негромко добавила женщина, опускаясь на край кровати. Алексас даже не шевельнулся во сне. – Здесь у неё мало сверстников. И, естественно, никого из знакомых по Пвиллу. Приятно увидеть хоть какой-то привет из Долины.