Крыс Лив не боялась. И ящериц. Да и мышей, если подумать, – хотя, сидя на спине у Кеса, она оказывалась к мышам куда ближе волшебников, бредущих на своих двоих. Это было волнительно, но не страшно.

Страх таился в самих Штольнях.

Мрак захлёстывал их. Казалось, незваные гости пробираются сквозь море холодной темноты; темноты, что в любой момент может сгуститься, стать ощутимой, сомкнуться над их головами настоящим морем, выпивающим дыхание, лишающим жизни. Кроме их шагов тишину – древнюю, поселившуюся здесь задолго до того, как кто-то из волшебников появился на свет, – нарушали странные, неясные, пугающие звуки. Стук, доносившийся из-под влажных грубых камней под ногами. Шум, походивший на отзвуки жизни кого-то, живущего глубоко, очень глубоко под землёй.

– Что это? – спросила Лив, когда расслышала их в первый раз.

– Цверги работают, – очень естественно ответил Арон. – Разрабатывают новые шахты прямо под нами.

«Рработать рработают, – добавил голос Кеса у девочки в ушах, – и, может, даже цверги. Да только лучше бы нам с ними не сталкиваться».

«Почему?»

«Цверги веррят, что, если копать слишком глубоко, можно добрраться до Бездны. Цверги веррят… и цверги знают. Сколько всего они рразбудили, пока не забрросили эти шахты; сколько всего, чему никогда не стоило прросыпаться…»

Больше Лив ни о чём не спрашивала. Боялась услышать ответы.

Шли долго. Как-то упёрлись в лестницу, ведущую вниз: потолок на ней резко опускался, не оставляя Кесу возможности протиснуться. Пришлось повернуть обратно и свернуть в боковой проход. Разворачиваясь в узких туннелях и задевая крыльями стены, Кестрель ругался про себя, поминая каких-то подземных драконов. Учитывая, что они находились под землёй, Лив от этих поминаний становилось ещё неуютнее.

В очередной пещере, где не гнездовались мыши, решились организовать привал. Усевшись в круг под боком у дракона, Мастера и амадэй по-братски разделили хлеб и мясо. Кес обошёлся тем, что на пару минут отлучился в туннель, из которого они пришли; каменные стены пару раз озарило оранжевое зарево, а потом дракон вернулся, облизываясь, и над мордой его таяли тонкие струйки белого дыма.

Кто стал его жертвой – крысы, ящерицы или кто побольше, – присутствующие решили не спрашивать.

– Ты чего притихла, красавица? – спросил Иллюзионист у Лив: та жевала своё мясо, глядя в одну точку, прижавшись к витому сталагмиту, походившему на обломок колонны давно рухнувшего дворца.

– Не вселился в меня никто, – буркнула она, проглотив очередной кусок. – Не волнуйтесь.

– Я и не волнуюсь. Просто немудрено, если бы маленькая девочка испугалась таких страшных мест.