Мастерству игрока, отточенному за сотни лет.

– Зачем? – прошептала Таша, пока на глазах её вскипали слёзы ярости. – Зачем было всё делать так? Зачем впутывать в это меня? Чего ты добиваешься? Мести? Власти?

– Всего сразу. И хорошего развлечения. – Лиар пожал плечами. За чертой купола всё взрывалось, кипело и плавилось, но Таша этого уже не видела. – Зато погляди, какой в Ароне проснулся пыл… во имя спасения абстрактных людей он так стараться не стал бы. Его вранья и эгоизма, конечно, это не искупает, но хоть немного облегчает бремя грехов.

– Вранья? Эгоизма? – Бешенство сипением прорвалось в голосе.

– Арон был эгоистом, сколько я его помню. Милым маленьким мальчиком, который хотел быть любимым. Мальчиком, который в конечном счёте захотел понравившуюся игрушку, не задумавшись, какую цену придётся за неё выплатить. – Слова пронимали холодом до мурашек. – Но он, конечно же, рассказал тебе сказку о завистливом старшем брате, который не простил младшему, что тот оказался больше достоин любви.

Таша не ответила.

Она уже научилась чувствовать подвохи.

– Ох, Арон, Арон… я так долго пытался отучить его врать. Этим его любимым враньём – с помощью талантливых недоговорок. – Отражение колдовских вспышек мерцало в глазах амадэя, играло в них шальным огоньком. – Знаешь, отчего умерла Лори? Потому что Арон использовал свою силу на ней. Силу, данную ему Кристалью. Заставил её думать, что она разлюбила меня и влюбилась в него. Разум твердил ей одно, сердце – другое. И это свело её с ума. И это убило её.

– Лжёшь.

Слова отозвались внутри тяжестью – невыносимой, словно бремя всех веков, минувших с той поры.

– О, конечно, всё началось не со зла. Арон всё зло творит не со зла. Такова уж его натура. – Звон мечей бил по ушам, но не мог заглушить полный сарказма голос. – Сперва он просто боялся, что я переступлю черту и утрачу Дар. И тогда ему придётся убить Лори, чтобы вернуть мне силы, а он уже полюбил её. Потом ему стало жаль бедняжку… она ведь стала такой несчастной, когда он влез в её сознание, заставив порвать со мной. Ему хотелось утешить её – на первое время, пока она не оправится, сделать её жизнь не такой невыносимой… Арон обожает дарить утешение тем, кто в нём нуждается. Но в тот раз был ещё не так хорошо вышколен мной, чтобы устоять перед искушением и не переступить черту самому. А я, даже узнав, что случилось непоправимое, покрывал его. Потому что не верил, что мой брат мог так поступить со мной. Потому что не посмел бы убить её. – Он не сводил взгляда с её лица, но взгляд этот сделался рассеянным. Словно устремлённым в место, которого давно уже не было на этой земле. – Не утрать Арон Дар, возможно, в той стычке с Зельдой наша сестра осталась бы жива. Возможно, мне не пришлось бы убивать нашего брата, не пожелавшего жить без неё. Возможно, всё закончилось бы совсем иначе. И этого – смерть Лори, их смерть, сожжённый Адамант – я не простил Арону… как не простил себе.