За окном катились назад, подпрыгивая, сточные канавы, желтые стены. Паланкин двигался вдоль глинобитных домиков, разделенных узкими проходами. Выскочил на горластый базар. Прилавки, застеленные пальмовыми листьями, горы свежих и сушеных фруктов. Мясники отирали о фартуки широкие ладони, продавцы одежды нахваливали яркие платья – сами ряженные в тряпье. Старик грузил на мула корзину с кедровыми орехами.

– Еще вопрос, – сказал Нэй. – Мастера и факиры – это ведь одно и то же?

Рави не успел ответить. А может, и не собирался.

Слуги остановились и опустили паланкин на землю.

Нэй вышел, поправляя ножны. Рави ловко спрыгнул с другой стороны и поспешил к двухэтажному кирпичному зданию с железными дверями. Двери открылись прежде, чем Рави приблизился к ним.

Белое солнце жарко висело над головой. Во дворе было пусто – ни пальмы, ни куста.

Нэй обернулся и увидел, что здание обнесено высоким зубчатым забором. Расспрашивая браматму, он не заметил, как они въехали на территорию… чего?

Он задержал взгляд на угловой башне с человеком, вооруженным духовой трубкой, заметил еще двоих, бредущих в короткой тени забора, с саблями на бедре, – и все прояснилось.

Его привезли в тюрьму.

* * *

Надзиратель провел палкой по прутьям решетки, сморкнулся в плечо и вернулся по коридору в тесную комнату со столом и стулом. В этой комнате остался Рави.

Каххир Сахи лежал на земляном полу, неподвижный, точно мертвая змея. Походная куртка и штаны были вываляны в пыли и превратились в лохмотья. Рукава у куртки отсутствовали. Из штанин торчали грязные ступни. Нэй смотрел на исцарапанную лодыжку узника, железное кольцо на ноге и толстую ржавую цепь между кольцом и железным ядром. Сахи приковали к пушечному ядру.

С одной стороны коридора располагались камеры – решетка от пола до потолка, между прутьями с трудом просунешь руку, решетчатая дверь; с другой, под самым потолком, тянулись узкие окна. Пыльный полосчатый свет косо ложился на пол камеры.

Нэй протянул нить заклинания, ощупал стены – и получил отпор. Как он и подозревал, в тюрьме (или конкретно в камере Сахи) глушили магию. Артефактом или ментальным усилием – другой вопрос.

Сахи приоткрыл левый глаз. Долго присматривался. Открыл правый глаз.

– Георг? Ты?

– Я.

– Неожиданно, неожиданно. Думал, прискачет Мотли в серебряном панцире. – Сахи увидел Вийона и подмигнул: – Привет, мышка!

Вийон настороженно водил мордочкой, высматривал что-то.

– Георг, Георг Нэй… коллега и друг… – Сахи пошевелил свободной от кандалов ногой, устроил ее на ядре. Он по-прежнему лежал на земле, словно отдыхал на мягком диване и его все устраивало. – Пришел, чтобы угостить меня элем?