В одной лапе падальщик держал саблю с широким хищным клинком, в другой – дубину из китовой кости; покрытое иглами навершие блестело от крови. За уродиной шлепали две твари поменьше – с копьями, похожими на бивни нарвала. Телохранители вожака. Тот показал им жестом: этот мой. И набросился на Нэя с яростным шипением.

Колдун уклонился от просвистевшей дубины. Клановец махнул саблей. Нэй отскочил. Противник шатнулся вперед, отбил выпад Нэя: шпага отлетела в сторону, ее едва не вывернуло из рук колдуна.

Они затоптались на палубе. Переступали по облакам и трупам. Падальшик взревел и замахнулся дубиной. Иглы царапнули по обломку мачты. Клановец саданул саблей. Ему недоставало точности. А вот скорости – вполне. Нэй едва успевал парировать и уклоняться. Этот падальщик явно не разделял медлительности своего племени.

Грянула сабля. Ухнула дубина. Нэй возвратил удары, но продолжал пятиться.

Клановец рубил сверху вниз, дико, с размаху. Нэй упирал на колющие удары. «Убивать острием» – как сам учил Алтона. Нэй все больше увертывался: не хотел сломать шпагу.

Падальщик полосовал воздух. Нэй отступал, оценивая свои шансы. Если уколоть в голову или грудь – тварь, скорее всего, зарубит его встречным ударом. А два трупа – хорошо, только когда среди них нет твоего тела.

Нэй во что-то уперся ногами и вынужден был отразить удар. Клинки встретились с гулким лязгом. Шпага выдержала, но Нэй припал на правое колено.

Клановец вскинул дубину над головой. На миг замедлился в мертвой точке.

Нэй распрямился спущенной пружиной и точным выпадом уколол клановца в лапу. Тут же нырнул под саблю, извлекая из раны гибкую сталь, оказался за спиной твари, обхватил змеиную шею шпагой, лезвием под острый подбородок, свободной рукой поймал конец клинка и потянул на себя.

Визг оборвался булькающим свистом. Из рассеченного до позвоночного столба горла хлынула желтая, как гной, кровь. Голова падальщика дернулась влево, но уже не по вине Нэя – в нее угодила картечь.

Нэй оттолкнул мертвую тварь и крутанулся на каблуках. Телохранители клановца валялись на палубе среди других тел. Пехотинцы и матросы оттеснили врага к борту, сбрасывали в воду.

Нэй тряхнул левой рукой. С пальцев, рассеченных о клинок собственной шпаги, сорвались темные капли крови. Он сжал кулак. Сунул шпагу в ножны и перезарядил пистолет. Поднял дулом вверх. И, пошатываясь, пошел прочь.

«Надеюсь, ты ее спас, старый пердун. Иначе я доберусь до тебя, дойду по воде аки посуху и придушу вот этими руками».

Прежде чем спуститься в каюту за автоматом, колдун остановился около лейтенанта, привалившегося плечом к трапу: распахнутые оглушенные глаза, кровь на чулках, башмаках и кафтане.