Он спустил в орлопдек пехотинца, которому оторвало левую кисть. Несчастный кричал, кричал, кричал.

Он поднялся и вернулся с юнгой, в лице которого копошились, точно личинки, щепки.

Он помог спуститься в лазарет командиру батареи. Молодой лейтенант получил пулю в плечо.

Перетащил канонира, лишившегося обоих глаз. Канонир вопил громче всех.

Приволок мертвого, как оказалось, матроса без ног.

Матроса с покалеченными во время отдачи пушки ногами.

К люкам трапов вел кровавый след.

Офицеры помогали артиллерийским расчетам: откатывали пушки, заряжали, накатывали… Билли остановился, глядя на Макграта. Тот раздул запасной фитиль, наклонился над пушкой, прищурился, выцеливая в черный вражеский бок.

Билли отвернулся и наткнулся взглядом на трап, уходящий наверх, на палубу второй батареи, а там будет еще один трап, ведущий еще выше – к огромному открытому небу, к…

Билли прошел мимо деревянных переборок, за которыми прятались парни (трирема вяло постреливала), мимо матросов, налегающих на помпы, и стал подниматься по трапу. Роха говорил, что наверху хуже, но Билли больше не мог оставаться в гигантском гробу. Хотелось снова увидеть солнечный свет. Сильно-сильно. А там – хоть ядро в голову.

«Уберемся-ка мы отсюда, дружище», – сказал Роха. Или не Роха, кто разберет.

Тусклое, в пленке облаков, солнце ослепило Билли. Черные паруса и черные флаги оглушили. Они были всюду – над плохими кораблями и над хорошими, без мачт и парусов. Билли выпучил глаза: огромный желтый скелет, который был не только скелетом, но и кораблем (он как бы прорастал из деревянного корпуса), разрывал хороший корабль, лакомился его внутренностями.

Билли отвернулся, чтобы не видеть этого. Он крался вперед. Палуба была полита чем-то черным и липким. Смола? «Какая смола, дурень! Кровь это!..» Кровь налипала на босые ноги, хлюпала между пальцев. Билли переступил через оскаленного мертвого матроса; кровавая волна полоскала волосы трупа.

Капеллан стоял на корме с раскинутыми руками, будто распял себя без креста. Он обернулся на звук шагов, и Билли увидел его безумные мутные глаза.

– Крылья! – прокаркал священник. – Черные крылья над рекой! Преклонитесь перед черными…

Билли прихватил его за сутану на спине, другой рукой подцепил между ног и кувыркнул через борт.

«Черные крылья убили Роху. Плохие крылья».

Легкие Билли горели огнем. Звякали пули, гудели ядра. «Сейчас мне оторвет голову, как Рохе, или клюнет пулей, или ужалит щепка… огромная деревянная оса». Билли представил тонкую пластинку дерева, с прозрачными крыльями и красными глазками на острой стороне.