– Сначала ты. Ты более важен…

– Кто остался?

– Ты и она.

– На чей корабль ты перенес остальных? Изменника Фицроя?

– Нет… в Полис. Прямо во дворец. Возьми меня за руку…

Нэй встретился с ним взглядом.

– Тебя не хватит на еще один прыжок.

«Не хватит, чтобы ее спасти».

Сверху, над гигантской паутиной, в которой застряли обрывки парусины, обломки дерева и мертвецы, стучали топоры: матросы рубили погибшие снасти. Обычные столярные топоры. А скоро зазвучат другие – абордажные. Клановцы и пираты уже лезли по спутавшимся канатам, выбрасывали крючья и багры.

– Спаси Литу, – сказал Нэй.

Гай моргнул. Трещинки на его сухой как пустыня лысине кровоточили.

– Не дури, – выдохнул старик.

Мимо пронесся книппель. Насвистывала картечь.

– Уходи и спаси ее, – сказал Нэй. – Она на «Тимингиле».

Гай попытался схватить его коричневой, в старческих пятнах рукой, но Нэй отшагнул.

– Уходи и спаси ее, – повторил он, – пока не словил животом пулю.

Тяжелое дыхание раздвигало ребра Гая. Он смотрел на Нэя слезящимися глазами. Смотрел на молодого дурня. А потом уронил руку и исчез.

Нэй распустил нить тройного заклятия, только сейчас заметив, что магической сети уже нет – только «леска», его и Литы. «Может, это и есть план Руа? Втянуть колдунов Полиса в сражение, заставить защищать свои шкуры?»

Он выудил из-за пазухи переговорную раковину. Она распалась в его ладони на два куска. Перебитая пулей, глухая и немая.

Нэй выронил осколки.