– Что это?

Нет, все-таки его чуйка никогда не подводит.

Коул остановился у одной из решеток. Она, перепаянная, походила на недоремонтированную дверь, за которой складировались инструменты. Но слишком уж увесистый замок и слишком толстые прутья. Это был вовсе не отсек для хлама и не ограждение – это была тюремная камера.

– Здесь вино и всякая брага хранится, да, – отмахнулся от него Джефф. – Я не за этим тебя привел. Видел наверху стенды с оружием? Самое ценное припрятано внизу! Твой навахон – зубочистка по сравнению с клеймором. За ним я сюда и приехал. – Джефферсон отодвинул другую решетку, открывая обзору стеллаж, до потолка увешанный молотами, секирами и мечами. Самой большой из них висел по центру – шотландский двуручный меч с простым эфесом и широким метровым лезвием, вдоль которого вилась терновая ветвь с пятью золотыми крестами. В темноте казалось, что они светятся. – Этот клеймор принадлежал нашему предку Ксандрию, жившему в шестнадцатом веке. Когда-то он был инквизитором в Норт-Берике… Можешь себе представить, что повидал его меч! Чудо, но он до сих пор острый как бритва. Твой дед поговаривал, будто клеймор обладает такой невероятной силой, что ведьмам даже смотреть на него больно. Вот я и подумал, может, клеймор как-то поможет против Паука? Конечно, с ним надо уметь обращаться, но ради такого я…

– Здесь пытали ведьм, Джефферсон?

Все это время Коул даже не смотрел на меч и совершенно не слушал дядю. Вместо этого он слушал их голоса – женские, надрывные, молящие о свободе… Он вспомнил Одри – вспомнил меня, заточенную в Башне из красно-серого камня. Вспомнил истории невинных женщин, осужденных за собственную природу, – точно так же и Коул был осужден обществом за то, что отличался от других. У него всегда было гораздо больше общего с ведьмами, нежели с охотниками. Вот почему Коул влюбился в одну из них – вовсе не из-за ее внешности или особого к нему отношения, а из-за того, что они оба оказались жертвами реального мира. «Магия – не зло, – подумал Коул. – Настоящим злом всегда были и будут люди».

И поместье в Уайлдленсе доказало ему это.

Джефферсон тяжко вздохнул и, поставив клеймор у стеллажа, вернулся на несколько шагов, чтобы заглянуть в камеру, напротив которой завис Коул. В той громоздились такие же бочки, как и повсюду, но Коул смотрел мимо них – на крепления в боковой стене. Крюк, цепь, кандалы…

– Как же ты мне надоел со своими ведьмами, – закатил глаза Джефферсон. – Да, их здесь пытали. И казнили тоже. Это давно было. Сейчас поместье – всего лишь мой личный склад и убежище, не более того. Конечно, в будущем все может измениться, но… Да шучу я! Не делай такое лицо. Мы же охотники, черт побери!