– Чарли! – громко позвала я, оперевшись локтями на оконную раму и высунувшись наружу. – Немедленно прекратите мучить несчастного кота и положите на место мой гримуар!

– Мы пытаемся превратить Штруделя в прекрасного принца, мама! – задорно ответила Вивьен, прижимая к груди рыжего кота с поседевшими кисточками на ушах и усталой мордой. В это время Чарли задумчиво листала Книгу заклинаний, устроившись на траве поверх одеяла и разминая свободной рукой измельченный розовый кварц на дне каменной ступки.

– Шарлотта![18] – позвала я строже, и, оторвав глаза от страниц, Чарли посмотрела на меня с невинной улыбкой, проложившей на ее щеках знакомые ямочки. В кудрявых волосах цвета крепкого кофе, которые было невозможно расчесать по утрам, затесались желтые листочки от бесконечного баловства. – Умоляю! Мы же проходили на прошлой неделе, что магия так не работает!

Проигнорировав мои слова, Чарли выставила перед собой ступку, и нечто странное, мерцающее и рубиновое заклубилось вокруг хвоста Штруделя, поднимаясь все выше и выше…

– Ох, кому-то сейчас влетит!

Я пронеслась мимо возмущенной Тюльпаны и выскочила в коридор, едва не зацепившись косой за дверную ручку. Пригладив ее, я пулей спустилась вниз, но, проносясь мимо открытой детской, замедлила шаг. Это было слишком милое зрелище, чтобы пропустить его. Несмотря на то что повторялось оно уже с шестым ребенком, у меня все равно каждый раз щемило сердце.

– Не ругайся на нее, – попросил Коул почти шепотом: маленький Гидеон ерзал от колик у него на руках, и из-за врожденного иммунитета к магии ни одни чары не помогали. – Она просто хочет твоего внимания. Я, кстати, тоже.

Я тяжело вздохнула и вошла в комнату. Подняв на меня глаза, пошедшие в уголках лапками морщинок, Коул осторожно вернул Гидеона в колыбель. Его костяшки пальцев были стесаны от очередных тренировок, а расстегнутая до ключиц белая рубашка все еще пахла металлом и кровью. Он даже не успел снять наплечную кобуру и значок лейтенанта после работы.

– Может быть, если бы мы не назвали его в честь твоего брата, он бы не был таким капризным? – по привычке подразнила я, укрывая Гидеона кашемировым одеяльцем с несколькими защитными сигилами, но Коул перехватил меня за талию и развернул к себе.

Его поцелуи ничуть не остыли, как не утратили и руки той силы, с которой он всегда вжимал меня в себя. Пока Коул расцеловывал мое лицо и шею, его ресницы щекотали мне скулы, а карие глаза ни на секунду не закрывались, будто он все еще помнил те времена, когда они ничего не видели, даже будучи распахнутыми. Я зарылась пальцами в его кудри, стараясь не замечать, как время начинает серебрить их у корней. Каждый новый след, оставленный на Коуле прожитыми годами, разбивал меня на кусочки.