Что сказать упрямой девчонке? Как ее переубедить? Сказать, сделай это ради меня? Ради нашей дружбы? Ради нашей любви? Ради побратимства? Может, она и послушает, но надолго ли ее хватит?

Юл бросил быстрый взгляд на терем, на воинов с копьями, на непреклонного пастыря, осознал смысл его речей, наполненных злобой и фанатизмом, и то, что нужно говорить, пришло к младшему правнуку само собой. Говорить нужно правду. Но только не о том, что случится сейчас, а о том, что может произойти через много лет.

Он, схватив за локоть байкершу, крепко прижал ее к себе, и губы его буквально ввинтились в ухо девушки. Парень зашептал:

— Вспомни, Хона, о чем говорил архиерей? О войне, о том, что он захватит весь мир. Мир он на самом деле не захватит, а вот на соседей нападет. А теперь посмотри, во что одеты воины? В кольчуги. Ни для копий, ни для мечей они не жалеют металла. Металл у них в избытке. А как в становищах? Еле хватает на мечи и наконечники для арбалетных болтов. Ведь так. Ваши экипы из кожи. Так же, как вы побеждаете выродков, у которых только шкуры на теле, аврамиты победят вас. Они уже завоевали двенадцать деревень и дошли до устья Пагуби и рано или поздно пойдут дальше на восток, к становищам.

— Они не смогут победить…

— Молчи, Хона, молчи и слушай! — парень, сжав сильней локоть напарницы, говорил очень тихо, почти неслышно, но с напряжением и мощью, в которые невозможно было не поверить. — Мы должны узнать о них как можно больше. Мы должны учиться у них, чтобы сделать свои поселения сильней. И ты, и я оденемся в то, во что нам скажут. И ты, и я будем делать то, что нам скажут. Ты откажешься, и тебя убьют, а потом однажды они придут и нападут на твой клан и оденут всех женщин в длинные платья и черные платки. Поэтому тебе придется преодолеть себя и носить юбки, как бы это позорно тебя не казалось. Преодолей себя и это будет твой подвиг. Походы в Запагубье, к морю и даже высыпанный прах — это мелочи, а узнать о врагах и принести пользу своим, это и есть…

— Хватит!!! — рявкнул Авраам Шестой. — Разве вы не знаете, что шептаться — грех! Ибо так сатана наущает к падению в геенну!

Юл мягко оттолкнул от себя Хону и, опустив глаза, произнес:

— Простите, отец Авраам, мы всего лишь… всего лишь язычники, которые стремятся познать истинного бога. Мы больше не будем так делать.

— Ты тоже раскаиваешься в словах своих, Ревека? — спросил Авраам Шестой Хону.

Байкерша потупилась, щеки ее пылали темным румянцем, а кулаки непроизвольно сжались.

— Да, отец Авраам, я раскаиваюсь и прошу прощения и больше так не буду, — заморожено произнесла девушка и прокусила губу.