Не помня себя, Юл дошел до дома на ватных ногах.

— Защелка, — пролепетал он, — защелка… открой ее…

Хона быстро и послушно исполнила сказанное. Отворив дверь, Юл ввалился в коридор.

— Закрой… на запор, — промолвил он, превозмогая себя, — нас не должны увидеть…

Байкерша закрыла дверь. Юл тут же рухнул на колени, и его вырвало. Он начал медленно подниматься по стенке. Оскользнувшись, упал. Парня вновь стошнило. Хона, подскочив к мужу, помогла ему вставь.

— В спальню… — безвольно произнес младший правнук, — по коридору налево…

Упав на кровать, Юл мученически посмотрел на жену, она виделась в багровом тумане. Всю комнату, всю вселенную застлала полупрозрачная пелена цвета свежей крови.

— Хона… если я умру… уходи отсюда… уходи в Творцово… в деревню у реки… там ты проживешь год и вернешься в становища…

— Ты не умрешь! — вспыхнула байкерша. — Не умрешь!

— Я переоценил себя… — младший правнук закрыл свинцовые веки.

Хона схватила мужа за грудки. Тряхнула.

— У вас хранятся степные травы? Где-нибудь степные травы? Твой прадед собирал их?

У Юла хватило сил лишь кивнуть, прежде чем он провалился в небытие.

Парень очутился в странном месте. Он завис в тяжелой смрадной серой бездне. Бездна давила на грудь. Не было ни дна, ни потолка, ни стен, ни пейзажей. Сплошная серая туманная мгла, прессующая со всех сторон бесконечным отчаянием.

— Я не виноват, — сказал парень, вдыхая гнетущий воздух. — Не виноват! Это мой путь.

— Виноват! — эхом отозвалась мгла. — Путь!

— Я не буду оправдываться!

— Оправдываться! — сказала мгла.

— Мне все равно, пусть даже ты — мое наказание!

— Наказание!