Она им даже верила, но помочь им ничем не могла, кроме как снова пересказав всю их историю, продолжая с сухими глазами монотонно бубнить себе под нос, «нет», «не видела», «не замечала», «готова сотрудничать со следствием».
Крошечная одноместная капсула в социальном улье для тех, кто живёт на вменённый доход. Два кубических метра пространства, минимум личных вещей. Две истрёпанных бумажных книги, свитер ручной вязки и керамическая кружка с ханьским иероглифом «вечность».
Дрожащими руками она вновь и вновь нажимает иконку вызова на своём «айри». Но вызов не проходит.
Она смотрит на обвиняемого и ждёт его последнего слова.
Тот спокойно холоден, хотя вспомнил, конечно вспомнил. В деталях, не упуская ни единой эмоции. Хрустальный мир не врёт.
— Теперь я понял, зачем вам понадобился.
Интересно он реагирует. Точнее не реагирует. Некоторые подсудимые начинают оправдываться, мол, не мы такие, жизнь такая, некоторые включают агрессию, да знаете ли вы, с кем связались. Этот не таков.
— Что с ней стало в итоге?
— Я же говорила,из-за взрыва в промзоне трасса TA-147была перекрыта в течение полутора часов. Подрыв произвёл террорист-смертник, преследуемый «красножетонниками» одной из корпораций. Ведётся расследование.
Его лицо на долю секунды дёрнулось. Всего мгновение потери контроля, но такое от неё не скроешь.
— «Сейко» не просто выгнали её с волчьим билетом, они заперли её в этой капсуле, не давая и шагу ступить без надзора. Мне так и не удалось к ней пробиться, а потом началась охота на агентов Корпорации, и мне пришлось сворачивать операцию, чтобы покинуть Матушку.
— Чтобы спастись самому.
— В том числе. Даже если бы я им тогда сдался, на её судьбе бы это никак не сказалось. Вы же догадались, что они её не оставили в покое до сих пор? Иначе откуда этот взрыв? И вы…
Тут он запнулся. До него начало доходить случившееся.
— Нельзя было вам к ней приближаться.
— Это почему же?