Мекк. Он, она, они, кто поймёт, что там скрывается за оболочкой металлического чудища. Когда-то мекк был человеком. И она могла бы помнить голос этого человека, который пытался спасти Лилию Мажинэ на границе коммунидадес Росинья. Но та умерла, и память истёрлась. Мекк же стал другим, другой, другими, кто поймёт.

— Что ж, все в сборе, приступим.

Она не любила прибегать к подобным фокусам. Всегда лучше, доказательнее, прямой зрительный контакт с подсудимым. Бросить ему в глаза обвинение и проследить за реакцией. Полвека охоты за самыми грязными секретами этой планеты не пошли даром, с годами поневоле учишься самым действенным методам. Резать правду-матку подсудимому прямо в глаза, отслеживая порядок, в котором начинает загораться его лимбическая система. Хрустальный мир позволял ей читать собеседника, как открытую книгу, нужен лишь правильный спусковой крючок.

Но сегодня мекк подвёл её своими новостями. С этим надо будет ещё разобраться, пусть Ильмари поднимет своих людей, необходимо выяснить, что же случилось с свидетельницей и по чьей злой воле. Такие дела, как с сегодняшним подсудимым, всегда тащили за собой длинный хвост из преступлений, но чтобы вот так, у неё на глазах, обычно до подобного не доходило. Впрочем, сейчас она не будет отвлекаться, нужно начинать.

Хрустальный мир вздрогнул и поплыл, наливаясь изнутри пурпурным огнём. То, что мы обыкновенно видим глазами и слышим ушами, составляет столь огромное море информации, что никакой даже самый высокоразвитый мозг не в состоянии воспринять даже сотую долю от потока внешних раздражителей. Люди видят и слышат зыбкие тени реального бытия, набор примитивов, надёрганных из нашего прошлого опыта, замешанный на призрачных воспоминаниях и сопричастности участков нервных сплетений в их черепных коробках. Если видеть реальность такой, какой она выглядела при взгляде через хрустальный мир, можно легко манипулировать этими сигналами, превращая реальность в собственную противоположность. Зыбкий туман видений, сон внутри сна. На подобное были способны Ромул и его Соратники, но не только. При помощи манипуляций чужой волей они вели свою войну, а она — свою. И горе побеждённым.

Акт первый.

Мегаполис. Пешеходная галерея между офисными башнями «Сейко».

Толпы клерков, не отлипая от рабочих виртреалов, ощупью хватают с подноса куски пахучей снеди, чтобы проглотить их, не чувствуя ни патентованной фактуры (идеально воспроизведённая структура натурального мяса! только эукаритоный белок! ноль процентов бактериальной массы! если вы сможете отличить нашу котлету от произведённой на ферме, мы вернём вам деньги!), ни тем более вкуса, который всё равно не с чем, да и незачем сравнивать. Никто из них в жизни не пробовал ничего, касавшегося ногами земли. Она не пробовала тоже, но ей было плевать. Полчаса на то, чтобы выскочить из офисного кубикла и, не отрываясь от митапов с коллегами по команде, на скорую руку ухватить, что дают, и тут же, изображая попутно для сетей вселенскую радость по поводу высосанного в два глотка крафтового смузи, умчаться обратно к рабочему столу, рядом с которым, конечно же, не было даже кресла, поскольку работа сидя есть признак недостаточной мотивированности и антипозитивного настроя.