Исчезли из вида биокупола и коммуникации, растворились в небытие харвестерные поля, вровень с поверхностью оказались засыпанными конусы астероидных разработок. Орбитальное пространство тоже успело само собой очиститься, его неудержимое вращение было начисто остановлено за время вымерзания временной атмосферы Цереры.

Пустота безжизненного пространства больше напоминало тот девственный астероид, который некогда стал новым фронтиром человечества.

Чего бы ни добивались взбунтовавшиеся против Ромула учёные, их действия привели к ровно обратному. По сути, не осталось даже и следов от былых планов. Хотя нет. Ильмари всё ещё был здесь. На борту, где продолжал тикать излучатель.

Сможет ли он забыть то, что ему было сказано в том лабораторном комплексе? Избранный, неспособный забыть даже крошечной детали с того самого дня, как стал свободен.

Как бы он ни старался, теперь это с ним навсегда. Даже если он только делал вид, что согласен с теми словами.

Подумать так, Ромул, ведущий в какую-то необозримую даль всё человечество, поющий ему свою Песню Глубин в канун каждых чёрных ид, как ему живётся со всем этим страшным багажом желаний и страхов миллиардов людей? Способен ли он сам забыть всё то, что они ему шепчут?

Ильмари хватило одного мгновения наедине с их мыслями, чтобы начать в себе сомневаться.

Что сейчас царит в его голове, свои устремления или чужие? Свои ужасы ему станут сниться следующей ночью, или же и они теперь такие же чужие ему, вчерашнему? Да и сам он вчерашний, что его связывает с Ильмари Олссоном грядущих дней?

Излучатель тикал и тикал. Мысли текли и текли.

«Неопознаный крафт у края гемисферы».

Это бортовой церебр решил прервать напряжённое молчание. Но Ильмари ему не ответил.

Ну крафт и крафт. Мало ли кораблей осталось за пределами случившейся здесь мясорубки. Однажды сюда должны были вернуться и орбитальные автоматы, и рисковые люди. Даже на новой орбите Церера оставалась важным форпостом на пути к Папе и далее. Чего тут удивительного.

Другое дело, что эксцентриситет у орбиты теперь стал таким, что наверняка в перигелии задевал зону обитания. А значит, планетоиду теперь суждено было попеременно то истаивать, то снова замерзать, покуда врождённая неспособность удержать на себе значительную газовую оболочку не приведёт к тому, что Церера похудеет впятеро, растеряв весь водород, и сделается обычной скалой, каких много в Поясе. Без водяной коры Церера никому не будет нужна, а в процессе перерождения от прежнего облика в новообретённый — так и вовсе смертельно опасна. По мере приближения к Солнцу тут снова неминуемо тронется в путь и растапливаемая его дополнительным теплом местная гляциология. Так что если кто искал местных сокровищ, он должен был делать это быстро.