– Погоди, – Святослав останавливает Астру. – Давай я сначала…

Прикосновение когтя почти не ощущается, боль приходит мгновеньем позже, она тягучая, неприятная, да и вовсе ощущение такое, будто не пару капель крови дает, а собственную его, Святослава, силу от сердца тянут.

Твою ж…

Нехорошо ругаться, а не ругаться не выходит. Вот и стискивает зубы до того, что, кажется, трещат.

– Это неприятно, – мертвец смотрит с насмешечкою, и в темных глазах его мелькают искры безумия. Его и вправду надо… выпроводить. Убить такого невозможно, а вот выпроводить, чтобы никто-то, ни Казимир Витольдович, ни прочие, полагающие себя самыми умными, до него не добрались.

Безумие ведь разным бывает.

С него, твари старой, станется притвориться покорным до поры-то до времени…

– Вижу, понимаешь, – мертвец скалится и поворачивается к диве. – Ты… или она.

– Я, – дива смотрит прямо в глаза. – Почему… почему бабушка ничего не сказала? Почему не предупредила, не объяснила…

– Не знаю, – он качает головой. – Честно говоря, я и сам не всегда ее понимал. Ей открывалось и прошлое, и будущее… разное будущее. Много разных будущих. Она и выбирала. Считала… и если ничего не сказала, то, наверное, так было нужно.

– Она… меня любила?

На тонком запястье вспухает алая полоса. И капли катятся в подставленные руки. Быстрые и мелкие, не жемчуг – ртуть, только живая.

– Я могу солгать, но… не знаю.

– Любила, – дива произнесла это уверенно. – Я точно знаю…

…и знала.

Потому что… потому что невозможно иначе. Астра старалась отрешиться от неприятного ощущения уходящей силы.

Она видела нити, что протянулись от каждого из тех, кто сидел в круге, к мертвецу.

…добровольная жертва.

Еще одна страшная сказка ушедшего времени. И надо бы сказать, предупредить, но губы слипаются. И хочется повторять одно и то же: