– Я не могу!

– Тогда я сверну тебе шею, – он хрипит, и хрип этот мешается с рыком оборотня, почти растворяясь в нем. Ниночка…

– Я тебе помогу, – Машка берет Ниночку за руку и заглядывает ей в глаза. – Ты только не бойся. Страх… он мешает. Я знаю.

– Знает, – соглашается Розочка и тянется тоже. – Мама?

Страх…

Мешает.

Не за себя. За них. Детям не место в странных ритуалах.

…но сапоги грохочут по лестнице. И Астра понимает, что времени почти не осталось, что… если они не отпустят тварь, та их убьет. От отчаяния.

…и собственного страха. Кто сказал, что мертвецы не боятся?

– Да, дорогая, – она касается легкого пушка волос и, закрыв глаза, тянется к лесу. К тому лесу, который был всегда и будет, даже если весь мир умрет.

Но Астре не хотелось бы.

Она слышит песню листвы, и печальные голоса ветвей, которые касаются друг друга осторожно, опасаясь прикосновением причинить вред.

Она ощущает тепло солнечного света.

И мягкость мха под ногами.

Дыхание… тех, кто тоже видит. Правильно, они же связаны теперь, что кровью, что нитями жизни. И… и пускай. Людям никогда не доводилось бывать в предвечном лесу? Но это не потому, что недостойны, просто… случая не выпадало.

И вот выпал.

Нити натягиваются. Нити сплетаются в руках ведьмы, которая теперь настоящая ведьма, и без неё Астра не сумела бы удержать все это. А так нити становятся прочнее. Нити врастают в тело того, кто, наконец, позволяет себе выдохнуть. И открыв глаза – Астре не нужно видеть его, теперь она странным образом знает, что происходит вокруг, чувствует, что каждый лист в древних кронах, что каждого человека или не-человека – он улыбается.

– Получилось… – этот шепот заглушается звоном листвы. – Получилось…

Мертвому не стать живым.

Но можно стать окончательно мертвым, чтобы, переродившись, вернуться в круг жизни. Все ведь на самом деле просто.