Айт Мада повернулась обратно и подхватила пение монахов.

Вместе с остальными Шаэ шептала строки из Писания о Возвращении – обещание, что добродетельные души однажды вознесутся на небо и соединятся там со своими божественными родственниками.

Может, ей не следовало приходить. Она не входила в Горный клан и не была желанным гостем. И не любила Нау Суэнцзена. Шаэ считала его врагом и сама с удовольствием отправила бы его в загробную жизнь, пока он был Штырем, если бы у нее появилась такая возможность. Нау Суэн не являл собой пример четырех Божественных Добродетелей – скромности, сострадания, мужества и доброты. Он пятьдесят лет был самым верным и коварным убийцей для семьи Айт, перерезал глотки шотарским генералам, брату Айт Мады и всем мужчинам семьи Фен. И Шаэ не сомневалась, что именно он убил канцлера Сона Томаро. А после всего этого он ушел в отставку и скончался не от клинка, а от легочного заболевания в возрасте семидесяти лет – мирно, во сне, хотя так жестоко отнял столько жизней.

Шаэ сомневалась, что он заслуживает молитв, но, если задуматься, не знала, кто их вообще заслуживает. Она молилась за души деда, Юна Дорупона и Маика Кена, и уж конечно, если бы в гробу лежала она сама или Хило, кое– кто счел бы, что они заслуживают признания богов не больше, чем Нау Суэн. И хотя Нау был врагом, Шаэ не могла забыть взгляд его старых глаз в тот вечер в квартире Андена, когда он держал на тощих руках Айт Маду. Прежде Шаэ никогда не видела, чтобы Айт Мада кланялась в храме, а теперь Колосс Горных склонила голову к полу и лежала так, пока звенели голоса монахов.

«Надеюсь, ты страдаешь». Шаэ с долей садистской радости думала о том, как Айт переживает потерю, оплакивает смерть друга. А иначе было бы совсем несправедливо, чаша весов не выравнивалась даже на мгновение.

– Да узнают его боги, – шепотом подхватила Шаэ.

Почему бы и нет? В день Возвращения боги не смогут отделить достойных от недостойных, не разрывая семьи. Они узнают всех, со всеми их недостатками, даже не соблюдающих Божественные Добродетели, или не примут никого.

Шаэ встала и одной из первых покинула поминальную службу.

На парковке стояли десятки машин, запрудив и ближайшие улицы. У входа выстроились частные водители и такси. Шаэ отошла подальше и встала на углу, наблюдая. Хотя Нау Суэн умер мирно, его смерть все равно была поводом для новостей.

Снаружи ждали журналисты и операторы, обмахиваясь веерами от липкой жары. Они пытались перехватить руководителей Горного клана на выходе из храма.

Когда вышел Айт Ато в окружении стайки родственников, возник небольшой переполох. Члены клана приветствовали его и подходили выразить соболезнования, хотя молодой человек не был в родстве с Нау Суэнцзеном, а когда тот ушел на пенсию, еще учился в Ви Лон и не служил даже Пальцем. «Он так молод», – подумала Шаэ. А потом с удивлением вспомнила, что сама в том же возрасте стала Шелестом Равнинных.