Вен потянулась к мужу, построив мост через огромную трещину, и взяла его за руку. Поначалу его ладонь была вялой, но постепенно Хило сжал ее пальцы. Слезы затуманили Вен зрение и прочертили полосы по белой пудре на лице. Рю боготворил отца. Конечно, он не мог быть трусом. Он дрался без Брони, Чутья и других способностей, которые могли бы спасти ему жизнь в тот вечер. И победил. Быть может, именно в этом и заключается величайшая трагедия воинов и их семей. Даже побеждая, мы страдаем.

– Уже поздно. Пора идти, – наконец нарушил молчание Вун.

Когда они развернулись и пошли к выходу, по тропинке двинулась навстречу одинокая фигура. Вен услышала, как охнул Анден. Солнце светило приближающемуся человеку в спину, и несколько секунд Вен не могла разглядеть его лицо в тени, хотя и узнала силуэт, походку и осанку.

Нико был в черном костюме и белом шарфе. Его волосы стали длиннее, лицо тоже изменилось – похудело и заросло щетиной, да и в глазах появилось нечто новое, какая-то медлительность и мягкость. Он уехал с Кекона в двадцать лет, но за три года отсутствия постарел как будто на десятилетие.

Нико прошел мимо них и встал на краю могилы Рю. По его щекам потекли слезы, и он не стал их вытирать. Вен вспомнила, что в детстве Нико редко плакал, а если это случалось, прятался в своей комнате.

– Прости, Рю, – прошептал он. – Я должен был остаться с тобой. Мы вместе ходили бы в университет. Я во многом ошибался. Я… Прости меня.

Нико обернулся к молча смотрящим на него родителям. Он медленно подошел к Хило и опустился перед ним на колени:

– Дядя, я никогда не буду таким же хорошим сыном, как Рю. Я совершил… много непростительных ошибок. Но теперь я снова дома.

В последний раз Вен видела старшего сына за тем семейным ужином после выпускного Рю.

И тут горе, которое она держала в себе все эти дни, выплеснулось наружу от прилива чувств. Ее ноги как будто сами отнесли Вен к Нико. Когда он посмотрел на нее большими внимательными глазами, ее сердце на мгновение остановилось.

– Мама, – сказал он.

Вен отвела руку и со всей силы влепила Нико пощечину. Она прозвенела словно выстрел. Лицо Нико дернулось, но он не поморщился, когда на его щеке проступил красный след ладони. Шаэ ошеломленно посмотрела на Вен, и даже Цзая потрясенно охнула.

– Три года! – воскликнула Вен. – За три года ты ни разу не приехал, не позвонил и не прислал ни одного письма.

Даже после окончания контракта с «Ганлу» десять месяцев назад от Нико не было вестей. Кто знает, чем он занимался все это время?

– Я это заслужил, – прошептал Нико. – Я сбежал, думая только о себе. Рю пытался мне объяснить, но я… – Лицо Нико исказилось от нахлынувших чувств, и он не закончил фразу. С трудом взяв себя в руки, он поднял взгляд на Хило, который смотрел на племянника сверху вниз, с бушующими на лице эмоциями. Нико сложил ладони и поднес их ко лбу. – Клан – моя кровь, а Колосс – его повелитель. Простишь ли ты меня и примешь ли как сына?