– Это что получается? – тихим голосом произнес он. – Это выходит, что? Семен… с Востоком? Они не уводили его силой?

Фомин покачал головой. Он действительно не знал, что ответить.

– Но только не Сёмка, – продолжил причитать Чесноков. – Сёмка не мог променять нас на «Шар».

– Стой, подожди! – прервал его Фомин. – Мы должны все выяснить. Здесь что-то не так! Нужно их догнать!

– Да-да, ты прав, – засуетился Чесноков. – Сёмка все скажет, он друг. Он же друг!

Гоша словно убеждал сам себя, повторяя эту фразу несколько раз.

Они покинули подлесок и побежали вдоль распадка, не спрыгивая вниз. Фомин даже успел разглядеть вдали мелькающую среди крапивы спину Востока.

Вновь раздались выстрелы, теперь уже явно из двух источников.

– Быстрее! – скомандовал Фомин Гоше и прибавил шаг.

А сам подумал, чем они будут отбиваться, если наткнутся на вооруженных отчима и Херсонца.

В распадок все же пришлось спрыгнуть, чтобы оказаться подальше от невесть откуда взявшегося в лесу мотора от гигантского промышленного вентилятора. Он не выглядел подозрительным, но проверять времени не было.

Распадок обрывался резким спуском, спрятанным за венчиком кустов. Чесноков чуть не улетел вниз, не успев вовремя остановиться.

Под ногами раскинулось огромное блюдо заброшенного карьера, похожее сверху на лунный пейзаж. Светло-серые меловые породы перемешались с землей, выпячивались угловатыми насыпями, словно безжизненные скалы, а ямы и впадины виделись разверзшимися воронками. А еще здесь было полным полно ловушек – на дальнем краю торчали «кочаны» «чертовой капусты», над одной ямой поднимались зеленые протуберанцы «студня», возле уткнувшегося в землю экскаватора на земле виднелись концентрические круги «комариной плеши».

– «Шар» здесь, – сказал Гоша. – Лучшего места не найти.

Пуля пролетела совсем рядом, пугающе просвистев над самой головой. Игорь повалил Чеснокова на землю, и они отползли подальше от края. Гоша, не выдержав, закричал:

– Семен! Это мы!

В ответ раздалось еще два выстрела, одна пуля попала в дерево, и на друзей посыпалась кора. Голос Херсонца, искаженный эхом, прозвучал издевательски и безумно:

– А! И вы тут, бакланы! Что, корешок и вас развел? Покажитесь, олени! Я вас быстро разберу!

И тут же раздался голос Старцева, доносящийся с другой стороны карьера:

– Уходите! Уходите, прошу вас! Я потом все объясню!