А через два дня мутанты их вывели и построили во дворе для долгого перехода. На ногах защёлкнули новенькие кандалы с гордой надписью "Made in England". Английские, стало быть. Импортные.

Всего во дворе собралось человек сорок, в основном типичного рабского вида. Рябинович, Хрусталёв, Бегич, Гроссмюллер и Шлик смотрелись посреди них, точно пять белых ворон. И что за комедия? Разве пять человек что-нибудь решат? Смешно даже.

— Нас собирайт для какой-то дело, в котором не нужен квалификация, — озабоченно произнёс Дитрих Гроссмюллер.

— Догадываюсь, что за дело: посидеть в заложниках! — мрачно произнёс Горан Бегич. И, наверное, угадал: не зря один из мутантов на него тут же замахнулся.

Неподалёку строились и мутанты в модных красных балаклавах. Их пришло — ну очень много, раз в десять больше, чем рабов. Четыреста — по самым скромным подсчётам. Но скорее — за пятьсот. Всё население Березани.

Если пятьсот мутантов поведут в Глухомань сорок людей — убежать по пути будет затруднительно, тем более в английских кандалах.

"Мобилизация" — услышал Рябинович новое слово. То есть, это у мутантов мобилизация, или у людей тоже? Хотя, как ни назови, а у людей она — без оружия. Раздай им оружие, разве станут они с Хрусталёвым слушаться самозваных начальников? Совсем недавно — настолько не слушались, что многих мутантов накрошили в винегрет.

Прозвучала команда — судя по голосу, подал её толстяк Закусило. Видно, это он здесь главный по мобилизации. Делает карьеру, обходит Пердуна, уводит от него население Березани. Тоже напялил красную балаклаву, старый модник.

По команде мутантский строй двинулся к воротам берёзового частокола. Строй арестантов потянулся следом. Пристроился в хвост "свободноживущим" мутантам. Прошли частокол, прошли всю Березань, которая словно вымерла. Вышли затем на луг, вступили на болотную тропу.

Ещё сколько-то часов — и здравствуй, Глухомань. Там и прояснится всё, что было и осталось непонятным.

12. Братислав Хомак, антрополог

В прошлую ночь как-то глупо и бездарно погибли главные кураторы мутантского движения от западноевропейской и американской разведок. Сам Братислав, кажется, не успел глазом моргнуть, а их уже нет. Совсем нет: хладные трупы не считаются.

— Хоть какие-то угрызения тебя мучают? — довольно резко спросил у Хомака Карел Мантл.

— Конечно, мучают, — ответил Братислав, и сказал правду.

Всё верно, нехорошо получилось: погубить шефа, на которого завязано столько нитей… С другой стороны, не подставь он на своё место профессора, был бы сам гарантированно мёртв. У Супскиса ведь имелся револьверю\. И пан Щепаньски догадывался об этом, и никак не попытался спасти Хомака.