— Отрежу сама! И не пытайся от меня убежать, глупый дикси!..

Мне очень захотелось поцеловать ее в губы прямо здесь, у набитого машинами шоссе. Не решился. Мы еще не достучались друг до друга.

* * *

— Ранца у меня сейчас, к сожалению, нет, — Мухоловка, дождавшись зеленого огонька светофора, свернула на незнакомую мне улицу. — Он из хозяйства майора Грандидье, пользуюсь им свободно, но как раз после нашего полета майор попросил его отдать. И не улететь вдвоем, сил хватит хорошо если на час.

В Париж мы въехали в сумерках. После Фонтенбло Мухоловка сама села за руль. Куда именно мы направляемся, я предпочел не спрашивать.

— Адди наверняка решил, что мы убегаем. Пусть думает! У меня для него сюрприз.

— Клементиец? — вспомнил я. — Которого ты перевербовала?

Она весело усмехнулась.

— Скоро узнаешь. Кстати, приехали.

Незнакомая улица, и дом незнакомый, многоэтажный, с лепными балконами. Впрочем, нет, балконы как раз памятные.

— Мы здесь были! — сообразил я. — Твоя «чистая» квартира!

У нужного подъезда нас никто не ждал. Мухоловка поглядела вверх, кивнула.

— Он там, мы договорились, в какой именно комнате будет гореть свет. Предавать ему не с руки, я его единственная надежда. А еще нас должен предупредить портье. Пошли!

Я поправил кобуру на поясе.

* * *

В прихожей пахло оливковым маслом и базиликом. Фогель включила свет.

— Ой!

Из коридора, ведущего на кухню, выглянул некто щекастый и в очках. Не мальчишка, но явно не старше двадцати. Толстенький, при галстуке-бабочке, но почему-то в белом халате.

— Мадемуазель Фогель, как хорошо! А я, знаете, словно чувствовал, сделал омлет-пуляр. На нас двоих точно хватит, а вот уважаемому мсье. Сейчас, возьму другую сковороду!

Поправил очки, моргнул. Исчез.